Путник, зашедший переночевать - Шмуэль Агнон

Я уже упоминал, что, простившись со мной, рабби Хаим все же не поехал в деревню к своей замужней дочери, потому что его другая дочь, Хана, написала, что собирается приехать в город, а потом снова заболела и приехать не смогла. Встретив его однажды у колодца, я спросил: «Рабби Хаим, вы все еще в городе?»

Он покачал головой: «Да, это так».

С того дня, если нам доводилось встречаться, я проходил мимо, как будто не видел его. Я чувствовал, что ему неприятно, когда его видят в городе. Возможно, он ощущал неловкость от того, что поторопился сказать о своем отъезде и не сдержал слова.

Но какое-то время спустя, подходя к Дому учения, я снова встретил Ципору. Она выходила из нашего дровяного сарая с сумкой в руке.

Я спросил: «Откуда ты и куда, Ципора?»

Она сказала: «Я иду от отца. Он болен».

«Что с ним, с твоим отцом?» — спросил я.

«У него болят ноги».

«Вот как? Твой отец заболел, а я даже не знал. Когда это случилось? И разве хорошо, что он лежит больной в дровяном сарае?»

«Мама тоже думает, что это нехорошо, — сказала Ципора. — Но что нам делать? Мы хотели перенести его в наш дом, но он отказался».

«Но когда же он слег?» — спросил я.

«С субботнего вечера», — ответила Ципора.

«А как это началось?»

«Говорят по-разному. Одни — что он пошел к раввину попрощаться, а там, на пороге дома, валялось куриное горлышко, он поскользнулся и упал. А другие — что он стоял возле дома и его толкнул пьяный поляк».

«Я хочу навестить его».

«Хана тоже пришла его навестить», — сказала Ципора.

«Хана? Когда она приехала?»

«Когда приехала? — переспросила Ципора. — Часа полтора назад».

«Знаешь, — сказал я, — тогда я лучше зайду к твоему отцу потом, не сейчас».

«Почему?»

«Почему? Потому что сейчас там Хана».

«Но Хана будет рада видеть господина», — сказала Ципора.

«Почему ты так думаешь?»

«Потому что сразу же по приезде она спросила о вас».

«Спросила обо мне? Почему?»

«Я не спрашивала ее».

«Не спрашивала?»

«Нет».

«А что твой отец ответил Хане на это?»

«Он ничего не ответил».

«Ничего? Но хоть что-нибудь он ей все-таки сказал?»

«Он сказал: „Ты была больна, доченька…“»

«И что она ответила на это?»

«Хана заплакала и сказала: „А сейчас болен ты, отец“».

«И что сказал ей отец?»

«Отец сказал: „Бог поможет“».

«Ну, значит, ему нечего опасаться болезни, Он знает, что он ценен для Господа. Иначе бы он так не ответил. А что еще он сказал?»

«Он посмотрел на нее молча, — сказала Ципора, — и больше ничего. Но может, он говорил с ней потом, после моего ухода».

«Если так, то я правильно сделал, что не пошел к нему сейчас же. Я бы помешал его разговору с Ханой. А что это за сумка у тебя в руках, почему она пустая?»

«Мама сделала коржики для отца и немного кофе, — сказала Ципора, — и я ему отнесла. Она говорит, что раньше отец любил каждый день после утренней молитвы пить кофе с коржиками и все ученые люди нашего города приходили в это время к нему и задавали вопросы по поводу Торы, и иногда сидели целый день и даже почти всю ночь, и читали у нас и дневную, и вечернюю молитвы. Потому что наш отец, — так говорит мама, — был велик в Торе, как два раввина вместе взятые, и поэтому с нами случилось то, что случилось. Нехорошо, когда человек выше своих товарищей».

«Но если он все-таки выше своих товарищей, — сказал я, — что же ему делать?»

«Тогда он должен принизить себя, чтобы они этого не почувствовали», — ответила Ципора.

«Если человек принижает себя немного, другие принизят его куда сильней. Разве это хорошо, Ципора?»

«Но зато люди оставят его в покое. Мама рассказывала, что в те дни наш отец не знал и часа отдыха, потому что отовсюду к нему приходили люди».

«И ты полагаешь, Ципора, что сейчас твоему отцу лучше, чем тогда?»

Глаза Ципоры наполнились грустью. Я был тронут, мне даже захотелось плакать.

Я сказал: «Мы уже час стоим с тобой и разговариваем. Может, мне стоит все-таки зайти к твоему отцу. Куда ты идешь, Ципора?»

«Домой, к маме. Мама тоже нездорова».

«Твоя мама тоже больна?»

«Не больна, но и не здорова. Зима была очень тяжелой. Наш дом такой старый, в нем полным-полно трещин, и через эти трещины все время задувал ветер. И снега со льдом тоже было много, прямо в доме. Как-то раз мы проснулись и увидели, что у кроватей все ножки обледенели. А ведь у мамы слабое сердце. И она очень сильно переволновалась, когда отец вернулся. А потом, не успело ее сердце успокоиться, пришло известие, что Хана собирается к нам. Мама меня всегда упрекала, когда я упоминала Хану, говорила: „Не упоминай при мне это имя!“ — а если я ее не упоминала, она сама вспоминала о ней и говорила: „Эта девочка меня в могилу загонит!“ А тут вдруг недавно пришел к нам Цви и рассказал, что Хана, оказывается, вовсе не в России, а живет здесь в деревне, в молодежной группе, и Цви с ней уже обручился, они теперь как жених с невестой. И все это было так неожиданно, а мама женщина слабая, она может не вынести неожиданную новость. Даже если новость хорошая».