Субмарина - Джо Данторн

Я передумал. Буду опять писать настоящий дневник, а никакой не бортовой журнал. Мы с Джорданой договорились, что ей можно будет читать мой дневник при условии, что в будущем она не станет показывать его нашим одноклассникам.

Я немного расчувствовался.

У нас с мамой был разговор. Ей, видите ли, захотелось «поболтать». Мама знает, что у меня есть подружка, но я пока не говорил ей, что это Джордана Биван. Когда я иду встречаться с Джорданой, то родителям обычно говорю, что пошел в кондитерскую. А они, небось, подумали, что «кондитерская» — кодовое название для героина. У мамы на лице выражение, понятное во всех странах мира: «Ты ничего не хочешь мне рассказать?»

17.5.97

Слово дня: терзания — сильный дискомфорт, вызванный чувством вины.

Здравствуй, дневник!

Здравствуй, Джордана!

Новости:

• Я обнаружил, что мастурбировать в темном шкафу потрясающе. Особенно нравится тот момент, когда, спотыкаясь, выходишь обратно на яркий дневной свет, точно новорожденный. Как будто попадаешь в Нарнию[11].

• В последнее время родители постепенно свыкаются с мыслью, что со мной можно говорить о чем угодно. Я был очень аккуратен и продолжал для видимости поддерживать режим «хорошо приспособленного к социуму молодого человека». Вел бортовой журнал, а не дневник. Завел девушку — кто бы мог подумать.

Но все мои старания пошли прахом сегодня днем. Мама сидела за столом в гостиной с бокалом слабоалкогольного коктейля, светящегося зеленым, как криптонит[12]. Она сказала, что разговаривала с моим терапевтом. Мол, наткнулась на него на нашей улице, когда у него в машине сработала сигнализация.

Я тем временем был на кухне и делал себе «необитаемый остров».

Знаменитый рецепт «необитаемого острова» от Олли Т.

Ингредиенты:

тростниковая хижина, 1 шт. (шоколадный кекс);

песчаный пляж, 1 шт. (яичный крем);

инвентарь: микроволновка, миска, ложка.

Мама сказала:

— Я беспокоюсь о тебе.

— Приятно слышать, — ответил я.

— Я говорила с доктором Годдардом, который живет напротив, по поводу вашей с ним консультации.

— Угу.

— Очень мило с его стороны было подарить тебе ту подушечку для поясницы.

Умный ход: она сообщила мне, что мой секрет раскрыт, но вроде как не придала этому особого значения, тем самым на сотую долю миллисекунды заставив меня поверить, что у нас открытые, доверительные отношения.

— Послушай, мам, мне надо сказать тебе кое-что очень важное.

Я решил, что в данной ситуации лучшее, что я могу сделать — раскрыть ей какой-нибудь огромный секрет. Я знал, что в глубине души она надеется, что тут есть страшная тайна и что со мной произошло ужасное; случившееся повлияло на формирование моей натуры, и теперь выяснится, почему я такой странный. Потом, если она почувствует мою откровенность, то наверняка выложит все о семейных скелетах в шкафу.

Подобно великим ораторам, я поднялся и, произнося свою речь, ходил кругами вокруг обеденного стола. Вот что я рассказал:

— Помнишь, мам, когда Кейрон в последний раз приходил в гости? Мне тогда было одиннадцать, а ему семь. У него верхний зуб торчал, так что губа постоянно приподнималась, как у Элвиса. Вы с его мамой пили кофе в гостиной, а мы сидели в комнате, где пианино.

Мы с ним играли в игру «холодно — горячо». Только вот я так и не придумал, что именно я хочу, чтобы Кейрон искал. Я заставил его открыть папин футляр со скрипкой. Поднять крышку пианино. Обыскать шкаф, где мы хранили настольные игры, и сунуть руку в мешочек с фишками для скрэббла[13]. Залезть в банку с костями, домино и мячиками для гольфа. А потом я лег на ковер, расставив руки и ноги, как морская звезда. И каждый раз, когда Кейрон приближался ко мне, говорил «теплее», пока наконец он не сел передо мной на колени и не положил руки мне на грудь. «Тепло», — объявил я. Он пошарил у меня в волосах. «Заморозки», — сказал я. Он снова коснулся моей груди. «Оттепель». Положил руку на живот. «Пригрело». Тогда он опустился к правой ноге. «Холодно». К левой. «Льдышка». Пока ему уже некуда было двигаться. Тогда он зажал бугорок в моих штанах обеими ладонями. «Магма», — произнес я. Когда он положил пальцы на молнию, я сказал: «Тепловой удар». Когда расстегнул молнию — «жерло вулкана». Он, посмотрел на меня: вид у него был немного неуверенный. А потом сунул вспотевшую руку мне в штаны и достал член. «Горячо», — сказал он.