Путь Абая. Книга первая - Мухтар Омарханович Ауэзов

замешаны, а судьба Балагаза и Адильхана по-прежнему оставалась в цепких руках карающего правосудия. Приводимые защитой доводы, что причиной грабежей были разорение, голод и произвол богачей, возымели обратное действие. Наступило время, когда по России прошли голодные бунты и восстания, перед генерал-губернатором стоял их грозный и зловещий пример, и он готовился принять у себя самые строгие меры по отношению к бунтовщикам.

Однако на эти крайние меры власти все же пойти не решились, потому что события происходили в степи, огромная часть которой была для властей еще малодоступна и неизвестна. Кроме того, они не могли не учесть такое огромное число ходатайств за обвиняемых. Приходилось быть чрезвычайно осторожным и политичным, чтобы не вызвать новых стихийных волнений в кочевнической глубинке. И тем не менее десять человек, из числа тридцати в списке, были отданы под суд.

Прошел страшный слух: Балагаза, Адильхана и джигитов их ватаги осудят на пожизненную каторгу.

Адвокат Андреев и Абай приложили все усилия, какие только могли, чтобы облегчить участь обвиняемых, и добились более мягкого приговора: джигитов приговорили не к каторге, а к высылке под Иркутск.

Их родичи, оказавшиеся в городе, прощались с ними со слезами на глазах, но это уже не были слезы прощания навеки. Оставалась надежда на будущую встречу в этой жизни.

- Кош! Кош! Возвращайтесь в родные аулы! Мы будем ждать! - при прощании утешали и старались укрепить дух у ссыльных опечаленные родичи.

Абаю уже надо было возвращаться домой. Он пришел к Андрееву проститься.

- Ты молод годами, но уже думаешь о своем народе, переживаешь и болеешь за него, - сказал ему Андреев. - Ты добрый человек, у тебя великая душа. Но чтобы по-настоящему служить народу, тебе надо получить много всяких знаний. Учиться тебе надо!

- Учиться! Да я только об этом и мечтаю! Но только - где? В школу не пойдешь, уже перерос... А можно ли как-нибудь без школы учиться?

Адвокат уверил его, что возраст не помеха и что образовываться можно и самоучкой. Он привел примеры, назвал имена людей, которые за образование начинали браться к сорока годам и потом становились крупными учеными. «Акбас Андреевич» убедительно объяснил, как можно учиться и без школы, твердо пообещал, что сам найдет для него самых надежных учителей. Абаю нужно только решиться на это, засесть за книги и работать. И необходимые знания придут к нему.

Радость Абая была безгранична. Он почувствовал, что распался узел косной судьбы, завязанный на нем, - и перед ним раскрывались просторы совершенно новой жизни. Он с затаенным волнением на сердце возвращался в родные края, чтобы там, от самых близких и родных людей, получить благословение на эту новую жизнь.

В Жидебае, по возвращении, молодой Абай задержался ненадолго. Дильда и мать Улжан сразу согласились с его решением, а остальных он и спрашивать не стал. Отправил в Семипалатинск Мырзахана, который отогнал лошадь, чтобы там заколоть ее на согым. Необходимо еще было - достать денег, и Абай отослал в город невыделанные шкуры и несколько голов крупного скота на продажу. Отдав эти распоряжения, вскоре и сам собрался в дорогу.

Этим летом Дильда родила ему третьего ребенка. Крошечный Абдрахман уже мог громко смеяться, и Абай почувствовал, что наконец-то у него проснулись отцовские чувства.

Все дети родились похожими на мать, волосами были рыжеватыми, кожа была не смуглая, как у отца, а светлая, как у Дильды, дочери степных аристократов. И этот последний ребенок, Абдрахманчик, тоже был светленький, с продолговатым тонким личиком, вполне аристократическим уже, - но лишь только с этим ребенком пришла в сердце Абая подлинная отцовская нежность.

Абай простился с Дильдой наедине. Прощание было немногословным. Меж ними давно установилось взаимное согласие, их связывало ровное, искреннее чувство доброго супружества. Всегда сдержанная, скупая на слово, Дильда и сейчас была не очень щедра в выражении чувств. Лишь сказала мужу:

- Дома у тебя остаются старая мать и маленькие дети. Не забывай о них, а обо мне не надо тревожиться. Буду ждать, но постарайся долго не задерживаться, и навещай, если получится, чаще! - И она сдержанно улыбнулась.

Ни вздохов, ни слез не было, о глубоком волнении говорили только ее дрожащее дыхание и тихий голос. Натура открытая, смелая, она не таила в себе ничего невысказанного, подавленного и говорила всегда прямо, во всеуслышание. Но сейчас она была тиха и немногословна. Абай с участием взглянул на нее, ласково тронул за плечо.

- Я еду не развлекаться, Дильда. Я хочу добыть самое ценное, что только есть в этой жизни. Хочу уважать себя, запомни это...

Он сам одел теплее маленького Абдрахманчика, взял его на руки и вместе с женой пошел в дом матери.

Улжан заметно постарела за последние годы. Когда сын вошел, она, обернувшись к двери, смотрела на него большими, все еще прекрасными глазами. Взяла из рук Абая ребенка, прижала его личико к своему лицу, затем передала мальчика Дильде. С грустным видом притянула к себе сына, опустившегося рядом, и поцеловала его в голову. На бледном ее лице выражалось глубокое материнское волнение.

- Свет мой ясный, покойная бабушка тебя называла - «единственный мой». Все остальные дети для нее были одно, а ты - другое. Помнится, как во время твоей болезни она молила Бога: «Огради, Кудай, душу светоча моего от зла, жестокости и беспощадности, присущих другим.» Она ушла от нас с этим благословением тебе.

Улжан замолчала.

Абай хорошо помнил те слова молитвы Зере: мать немного изменила их.

- Вот и пришло твое время, - заговорила она далее. - Перед тобою лежит поле сражения. Иди и сражайся, будь батыром, сынок! Как тебе добыть победу - ты сам знаешь лучше нас. И не быть нам никогда путами на твоих ногах, сын мой! Да благословит тебя Аллах!

Абай, как и в детстве, простился с нею молча, обняв и поцеловав ее.

Весь аул вышел, чтобы проводить. Абай уже сидел в седле, когда мать снова окликнула его.

- Абайжан, ты бы заехал по пути в аул Тойгулы! Отец поехал туда главным сватом, взял всех своих, просил и наш очаг присоединиться к нему. Но мне это трудно, а если и тебя не будет там, отец может обидеться. Поезжай, сынок, погостишь немного - и дальше поедешь! - попросила Улжан.

Абай обещал заехать. Попрощался и тронулся в путь.

Аул Тойгулы, о котором говорила Улжан, был не совсем по пути Абаю. Он лежал в стороне, на склоне горы Орда, чуть