Современные венгерские повести - Енё Йожи Тершанский

— Вы м-мне симпатичны, потому что говорите мало. Не треплете попусту языком, из вас и слова-то не вытянешь. По-моему, таким и должен быть настоящий мужчина. Ну, пейте! Пейте же! — Артистка протянула ему стакан, но вдруг отвела руку. — Идите-ка сюда, сядьте со мной рядом. Или боитесь?

— Вот уж нет! — Безимени поднялся и пересел к артистке.

Они чокнулись. Выпили.

Взгляды их скрестились. Из глав Веры Амурской прямо в глаза Безимени изливалось веселое озорство, и Безимени отвечал ей тем же.

Внезапно артистка без звука, приоткрыв губы, в распахнувшемся халате упала Безимени на руки.

Достоверная картина чисто душевных переживаний

Впутаться в такую безумную, такую паскудную историю! Что-то будет теперь?

Безимени покинул Веру Амурскую уже далеко за полдень.

Когда он уходил, артистка спала как мертвая. И не проснулась бы, даже если б у нее все из квартиры вынесли. Однако обивщик мебели вынес от нее лишь иллюстрированную газету. Ту, где был изображен он сам со своей тележкой.

Поначалу Безимени тоже испытывал лишь одно-единственное желание — спать! Не бить и крушить, а спать!

Он растянулся на своей лежанке, укрывшись всем, чем только мог, так как помещение сильно остыло и его бил озноб.

Котельная дома давала жильцам только горячую воду. Отопление же было печное.

Безимени спал, должно быть, час-полтора, но зато глубоким, крепким сном.

Проснувшись, он пришел в ужас: его разум не в силах был справиться с обрывочными спутанными мыслями.

Какие последствия может иметь это его приключение с артисткой? Будет ли она притязать и далее на его услуги такого рода? А что он, решительно станет на путь кота, ловеласа? Или?..

Нет, Аги теперь в счет не идет!

В этом вопросе Безимени не испытывал никакой неуверенности. Им владел только гнев, только инстинкт мести. Он лежал с открытыми глазами в мрачной задумчивости.

Стемнело. Но вот он вздрогнул: перед домом, знакомо сигналя и фыркая, остановилась машина.

Однако Безимени не стал выбираться из-под груды барахла, чтобы поинтересоваться, кто приехал.

Так пролежал он с полчаса. И вот со двора в двери щелкнул замок.

Кроме него, ключ от этой двери был только у Агицы.

Как грешник исповедует невинного

Девушка проворно захлопнула за собой дверь и остановилась, ласково улыбаясь Безимени; он, однако, продолжал лежать неподвижно и, устремив на нее равнодушный, но в то же время сурово испытующий взгляд, ждал, с чего начнет его невеста. Аги спросила:

— Почему не затоплено? Ты не ждал меня?

— Ого! Еще как ждал! Да только не так скоро! — отозвался Безимени. — У вас на все хватило времени?

Аги еще не уловила враждебности в словах жениха. Она мило затрещала:

— Послушай! Эта стерва там, наверху, так упилась, что заснула на кровати голой. Как упала навзничь, так и лежит бревно бревном. Наш советник никак не мог ее растолкать, хоть и я помогала. А ему нужно уйти. Он укатил уже. А чего мы навезли! Погляди! Масло, мясо, сало, свиная грудинка — это я тебе принесла!

Пока Аги выкладывала все на стол, Безимени медленно поднялся, а так как лежал он одетый, то потянулся только, разминая кости, и шагнул к девушке:

— Это он дал тебе? Для меня дал? В возмещение убытков, что ли?

— Да ты что, заговариваешься? Что плетешь-то? О ком? — затрепетав, спросила девушка и попятилась к двери.

Но Безимени быстрым, тигриным движением схватил Аги за плечо и отвесил ей одну за другой несколько пощечин.

— Убьешь ведь! Спятил ты?! — дрожа всем телом, вскрикнула насмерть перепуганная девушка.

— Думаешь, я не видел, как этот старый негодяй лапал тебя, а ты еще ухмылялась ему прямо в морду его поганую? Уезжаешь поблудить с ним, а потом ко мне являешься? Или тебе мало?

— Ну чем мне поклясться, что между мной и его милостью ни на вот столечко нет ничего! Матерью своей, жизнью, нашим счастьем, нашим ребеночком, тобою клянусь!

— Слушай меня, ты, дрянь распоследняя! — сказал на это Безимени. — Сейчас ты расскажешь мне все, что между вами было, и тогда я пальцем тебя не трону. Тогда можешь уматываться, соберешь это свое барахло — и скатертью дорожка! Но если вздумаешь отрицать, я задушу тебя здесь же. Вот этими руками! Пускай хоть в карцере тюремном сгнию за это, пускай на виселицу попаду! Ну! Говори!

Обивщик мебели плюхнулся на старое рекамье, из которого тучей поднялась пыль: оно давно уже ждало ремонта. Но зато стояло это старье как раз между дверью и Аги. Теперь ей не улизнуть.

— Я не отрицаю, что старый пес обхаживал меня! Но я-то, я все его обещания, все посулы отвергала. Уж чего он не сулил мне — и одеть с головы до ног, и домик купить…

— А мне, значит, обо всем об этом и знать не следовало?

— Да разве могла я сказать? Чтобы ты укокошил его? Чтобы скандал на весь мир учинил? Я и сама еще в силах справиться с бесстыдником этим!.. Погоди! Ты за сегодняшнюю поездку подозреваешь меня?

— Еще бы не подозревать! Думаешь, поймаюсь на сказочки твои завиральные? Так-таки и не тронул он тебя, когда вы с ним заглянули в придорожную гостиницу? — стоял на своем Безимени.

— Ну, ладно! По крайней мере, с этих пор и навеки я буду очищена в глазах твоих, если ты не совсем еще ума решился! — живо воскликнула девушка.

— Как же это, позволь узнать?

— Очень просто! — заторопилась Аги. — Ты про все можешь узнать у шофера. Уж как я боялась, что наябедничает он тебе про то, как визжала я в машине, когда этот старый боров ко мне сунулся и на все лады начал улещивать… хочешь шофера выспросить? Он в корчме Паппа сидит, фречем наливается.

Все подозрения, вся следовательская страсть перевернулись вдруг в Безимени вверх тормашками. Он уже чувствовал, что несправедлив к Аги! Девушка невиновна. У него самого рыльце в пушку. Да таким и останется! Ведь если Аги узнает про его похождения!..

И все же он продолжал сурово допытываться:

— А когда вы выходили из машины? Шофер и тогда слышал твои крики?

— Подличаешь ты со мной, вот что! — отрубила девушка. Она словно почуяла, что взяла верх. — Собирайся-ка да пойдем к шоферу. Я слова не скажу. Ты сам его про все спросишь.

Из обвинителя — обвиняемый после показаний главного свидетеля

Они и в самом деле нашли шофера в корчме Паппа. Но он был не один.

Пришлось им сесть за