Не плачь, Тарзан! - Катарина Масетти

Самое неожиданное открытие, сделанное мной с тех пор, как я стал зарабатывать много денег, заключалось в том, что я не знал, на кой черт они мне нужны.

Эта проблема возникла не сразу. Я поднялся выше по потребительской лестнице, накупил красивых шмоток, съездил за границу, заказал и получил мою гордость — «ламборджини». Разумеется, я устраивал множество вечеринок на своей вилле, приглашал друзей в кабаки, делал дорогие подарки — и конечно же всегда находились люди, которые знали, как потратить мои деньги. Но шмотки меня и раньше мало волновали — у меня сложилось впечатление, что они скорее были просто дорогими, а не стильными, — заграничные путешествия и компьютерные девайсы оплачивала фирма, «ламборджини» был разовой покупкой и никогда не ломался, а остальные расходы для моего солидного бюджета погоды не делали. У меня не было ни малейшего интереса к спекуляциям землей и недвижимостью, спонсором новых предприятий я тоже быть не хотел — по-моему, это чертовски скучно. Интерес к своей компьютерной фирме я почти утратил после того, как продал ее, хотя сейчас и работаю на новых владельцев. Так повелось, что я с детства был непритязателен в своих материальных запросах. Родители у меня были простыми людьми: отец работал бухгалтером, а мать — школьной учительницей. Они привыкли считать деньги, и это наложило на меня свой отпечаток. Доходило до того, что мать мыла полиэтиленовые пакеты и использовала их по новой… Я помог купить им маленький домик, о котором они мечтали, они были несказанно счастливы и хвастались моими достижениями на каждом углу. В последние годы я редко их навешаю, мне кажется, наше времяпрепровождение сводится к нескончаемому брюзжанию о том, что мне пора остепениться и завести семью.

Мне нравится рыбачить, играть в боулинг и ходить в кино. Люблю сыграть в карты или посмотреть хороший фильм на DVD. С удовольствием провожу пару недель в каком-нибудь солнечном местечке с бассейном, но быстро начинаю скучать по свежей зеленой траве, люблю съездить в горы. Мне нравится, когда под рукой всегда есть полный бар бутылок с изысканными напитками.

Проблема только в том, что на все это уходит довольно мало денег. Кошелек по-прежнему полон. У меня более чем достаточно средств, чтобы воплотить в жизнь все мои мечты и желания, но после «ламборджини» я пока ничего интересного не придумал.

Шарлотта в этом вопросе была мне большим подспорьем. Однажды мы поехали в круиз по Вест-Индии, и у меня словно заслонка в кошельке открылась, хотя особой радости мне это не принесло. На второй день путешествия я съел испорченную устрицу и почти всю поездку провел в каюте, корчась от рвотных позывов.

В тот вечер, вернувшись от Марианы, я понял причину ее притягательности: отчасти она заключалась в том, что каждый раз, приходя к ним в гости, я чувствовал себя Санта-Клаусом. Мне так нравилось, что дети хлопают глазами, когда я достаю свой пакет, что они вьются вокруг меня уже в коридоре, словно чайки в предчувствии скорой добычи. Мне так хотелось купить что-нибудь самой Мариане, но она не позволяла. Я прекрасно понял ее намек: мол, она приняла бы подарки, будь я ее братом. Мариана так и сказала, что ей неприятны мои дорогие подношения, из-за которых их скромная жизнь начинает казаться убогой. К тому же нас ничего не связывает — это она повторяет каждый раз, как будто хочет накрепко вбить эту мысль в мою голову.

Она наотрез отказывается говорить о своем муже. Я так и не понял, ушел он от нее или просто-напросто заболел. Не нравится мне эта история с дурдомом. Кто он такой, этот Мике? Буйный псих с топором, который всегда может появиться на пороге и разделаться с любым, кто пытается завязать отношения с его семьей? Эта мысль была мне неприятна. Я не из тех, кто умеет подпрыгнуть до потолка и просвистеть пяткой у носа противника. Спиннинг и штанга, конечно, развивают крепкие мускулы, но не дают указаний, как ими пользоваться.

Однажды, проходя мимо витрины какого-то бутика, я увидел маленькую шелковую комбинацию, украшенную кусочком шкуры зебры. Никаких ценников там не было — как раз в такие магазины обычно ходит Шарлотта. В глубине виднелся костюм интересного фасона, по цвету он напоминал глаза Марианы, когда она не сердилась. Серо-зеленые и прохладные, непредсказуемой глубины, как рыбные места на Лофотенских островах… Я вошел в магазин со словами:

— Заверните! — и ткнул пальцем в костюм.

— Берете без примерки?.. — осведомилась продавщица. Волосы у нее были зачесаны на одну сторону, а с другой стороны в ухе болталась серебряная серьга, огромная, как исландская селедка. Кроме того, она была чрезвычайно курносая. Продавщица внимательно присмотрелась ко мне, прикидывая, не покупаю ли я наряд для себя: может, я трансвестит? Богач, который ищет острых ощущений?

— Ну да! — сказал я. — Если ей не подойдет, поменяет!

— Это эксклюзивная модель, она у нас в единственном экземпляре, — ответила продавщица, задрав нос еще на несколько миллиметров выше.

— Ну и что, заворачивайте! — сказал я, и она с кислой миной упаковала костюм. Стоил он, как беседка с резным крыльцом.

Я пришел к Мариане и вручил ей коробку, пытаясь держаться непринужденно: мол, мне тут попалась под руку эта старая тряпка, не найдется ли у тебя для нее применения?

Мариана долго не сводила с меня глаз. Потом удалилась в спальню, прихватив коробку с собой. Вскоре оттуда послышался истерический смех.