Пять королевств Ирландии - Джеймс Стефенс

— Помню. Оно еще было обмотано тканью, воткнуто в ведро с водой и приковано к стене, и имя его Бира.

— Да, я говорю именно о нем.

— Это копье принадлежит самому Айллену мак Мидна. А из Волшебной Страны его принес твой отец.

— Так, — произнес Финн, прекрасно понимая, каким образом это копье оказалось у Фиакула, но решив это не обсуждать.

— Когда ты услышишь поступь владыки сидов, сними ткань с его острия и наклонись к нему — жар от копья, его запах и все прочие неприятные качества точно не дадут тебе уснуть.

— Ты уверен?

— Смею тебя заверить, в такой вони уснуть невозможно. Так вот, когда Айллен мак Мидна кончит играть и станет выдувать пламя, он не будет защищен — слишком уж он верит в свои сонные чары. И вот тут-то ты и атакуешь его, и да пребудет с тобой удача!

— Ага, и я возвращу ему его драгоценное копье…

— Да, кстати, вот и оно, — сказал Фиакул, доставая Биру из-под плаща. — И будь осторожней с ним — не забывай, что ты тоже из Племен Дану.

— Пусть с ним будет осторожен Айллен мак Мидна, когда получит его в спину!

— А теперь я ухожу, — прошептал разбойник. — Темнеет все быстрее, и скоро темнота станет такой густой, что возникнет жуткое чувство запредельности. А я его не люблю. Да и сиды могут нагрянуть в любую минуту, а если я услышу хоть ноту из их музыки, мне несдобровать.

Разбойник ушел, и Финн вновь остался один.

Глава 14

Финн прислушивался к удаляющимся шагам до тех пор, пока они не утихли совсем, и единственным звуком не стало биение его собственного сердца.

Даже ветер утих, и в мире остались только он и темнота. В этой глухой, беззвучной темноте разум Финна оставался наедине с собой. Ни звука, ни огонька — одних такая тьма сводит с ума, а других — усыпляет, ибо рассудок более всего боится пустоты и скорее доберется до луны, чем заглянет внутрь себя.

Но Финн не чувствовал себя одиноким и не испытывал ни малейшего страха, когда пришел сын Мидны.

Сначала была безмолвная ночь, медленно текли минуты — где нет перемен, там нет и времени. Не было ни прошлого, ни будущего, а только отупляюще-бесконечное настоящее, способное растворить в себе разум.

Потом взошла луна, и ее бледный свет пробивался сквозь бегущие по небу облака, почти нереальный, скорее ощущаемый, чем видимый, кажущийся лишь памятью о когда-то виденном свете.

Но глаза Финна были глазами хищника, привыкшего выслеживать добычу во тьме и улавливать малейшее движение. И в этот раз он увидел не фигуру, а лишь ее движение, ощутил присутствие чего-то, что чернее окружающей тьмы, а спустя мгновение — услышал шаги великого сида.

И тут же Финн склонился к копью и сорвал с него ткань.

Затем из темноты донеслись другие звуки — чистые, волнующие ноты прекрасной мелодии, такой чудесной, что не хотелось слышать ничего, кроме нее. Музыка иного мира! Дивный напев сидов! Она зачаровывала разум и вела его за собой, усыпляя волю и заставляя забыть обо всем.

Но Финн склонил чело к наконечнику волшебного копья, тем самым сохранив свой рассудок и чувства ясными и готовыми к битве.

Музыка затихла, и Аллен выпустил изо рта чудовищный язык голубого пламени. Но Финн, как видно, тоже знал толк в магии и выбросил вперед свой заколдованный плащ, поймав им пламя. И ужасный огонь ушел в землю на двадцать шесть пядей. С тех пор место, куда ударил огонь, называют Долиной Плаща, а возвышение, на котором стоял Айллен, — Ардом Огня.

Можете себе представить удивление Айллена мак Мидна, когда он увидел, как его огонь ловит и направляет в землю невидимая рука! А уж испугался он, как может испугаться только маг, который, видя неудачу своих заклинании, догадывается о более могучей противостоящей ему силе.

Ведь он все сделал правильно! Он сыграл на флейте и тимпане, а от их звуков все должны были уснуть! Однако кто-то сумел повернуть пламя…

Айллен собрал всю свою ужасную силу и выпустил новый язык голубого пламени. Огонь сорвался с его уст с ревом и свистом, пронесся и… исчез.

Пришельца из Волшебной Страны охватил ужас. Он развернулся и побежал прочь от этого страшного места, боясь даже подумать о могучем сопернике, должно быть, преследующем его. Так, должно быть, чувствует себя волк, решивший завалить теленка и наткнувшийся на стадо быков.

От страха Айллен забыл, что находится не в своем мире, а в мире людей, где тяжело двигаться и давит даже воздух. В своем собственном мире он бы, несомненно, убежал от Финна, но это был мир Финна, его родная стихия, и летающий бог не мог превозмочь пут земли. Финн догнал Айллена у самых ворот в Волшебную Страну и в последнее мгновение пустил копье.

На Айллена неожиданно опустилась ночь. В глазах его потемнело, рассудок помутился и угас, и не осталось ничего… Он умер, как только острое лезвие Биры пронзило его спину. Финн отсек его прекрасную голову и направился обратно в Тару.

Да славится Финн, смертный, принесший смерть богу и мертвый ныне!

На рассвете он вошел во дворец. В то утро все проснулись рано, желая видеть разрушения, устроенные разгневанным божеством, но вместо этого увидели улыбающегося Финна с головой Айллена в руках.

— Так чего же ты хочешь? — вопросил Ард-Ри.

— Я хочу то, на что имею право, — произнес Финн, — я хочу вести за собой Фианну Ирландии.

— Выбирай, — обратился тогда Конн к Голлу, — либо ты немедленно покидаешь Ирландию, либо ты вложишь свою руку в руку этого героя и признаешь его власть!

Голл сделал то, на что решится не всякий, и сделал он это, ничуть не уронив достоинства.

— Вот моя рука, — сказал он.

И, протянув руку, заглянул в юные, но суровые глаза своего нового Вождя.

Мать Ойсина

Глава 1

Наступил вечер, и люди Фианны решили окончить охоту. Отозвав собак, они спокойной и тихой поступью направились домой. Спокойствию этого вечера было суждено продлиться лишь до завтрашнего утра, и собаки уже предвкушали шумную радость грядущей охоты.

Итак, люди Фианны шли сквозь нежный золотистый сумрак вечернего леса, когда из чащи внезапно выскочила молодая лань, и от вечерней тишины сразу не осталось и следа. Закричали люди,