Небесный Стокгольм - Олег Нестеров

Свадьба получалась не очень правильная. Жених отплясывал с Настей, невеста сидела, закинув ногу за ногу, в компании двух молодых людей и даже в какой-то момент закурила. Мухин расчехлил гитару и уже не уходил со сцены. Музыканты заиграли все самое модное: «Let’s Twist Again», «Calcutta», «Baby Face», и теперь танцевали почти все.

Вере, казалось, не было до этого никакого дела.

– Какой же дурой я себя чувствую на своей собственной свадьбе. Кому это все надо?

Она вздохнула и заняла место невесты. Все поутихло, гости расселись, и тосты продолжились.

– Мухин, ну как там твоя музыка? Сочиняешь? – спросил Петя.

– Некогда. С Бернесом целое лето по стадионам мотался. Программа «Товарищ кино», по три концерта в день. В перерыве еда, домино и сон. Потом опять к сцене, прямо на автомобиле.

– А как же вы на стадионах выступали? Там же зрители вокруг сидят.

– Крутились во время выступления, чтобы на все стороны работать. Одна песня – и свободен. Бригада хорошая была: Андреев, Крючков, Федорова с Хитяевой. Олейников. Ему только и нужно было выйти, поклониться в пояс и сказать: «Здравствуйте, земляки!» – все, начиналась овация минут на двадцать, можно было уже ничего не делать и уходить.

– Скоро, наверное, Евтушенко так сможет. – С Белкой сегодня перетанцевали все присутствующие кавалеры, свадьба ей нравилась.

– Я неделю назад у него интервью брала, – вступила в разговор Люся. – По поводу «Бабьего яра».

– И как он? – Белка на нее даже не посмотрела.

– Звезда. Рассказывал, что его перевели практически на все языки мира. «Нью-Йорк Таймс», «Монд», «Таймс» – везде первые полосы.

– А с чего это? – не понял Мухин. – Он что, лучше Пушкина?

– Не лучше, успокойся. Повезло ему, – сказал Антон.

– Что значит повезло? – удивилась Белка.

– «Бабий яр» вышел в «Литературке» 19 сентября.

– Ну и что?

– У евреев это день покаяния в грехах. Судный день. «Бабий яр». Подумай.

– Евтушенко еврей? – опять ничего не понял Мухин.

– И ты тоже, Мухин, еврей, успокойся. Или скоро им станешь, будешь с моим братцем дружить.

– Лучше я цыганом стану. – Мухин поднялся из-за стола.

– Мне Евтушенко после интервью рассказал, – тихо сказала Люся, – когда он принес «Бабий яр» в «Литературку», главный редактор попросил его подождать, хотел посоветоваться с женой. Евтушенко не понял сначала, почему с женой-то. А редактор, его фамилия Косолапов, говорит: «Ну как же, Женечка, меня же уволят завтра, если я стихотворение напечатаю. Должен же быть у нас семейный совет». А сам его уже в набор отправил. Приехала жена, минут сорок совещались, потом она выходит из кабинета, заплаканная, но улыбается, на борца Поддубного похожая. Говорит ему: «Дайте я на вас хоть посмотрю». Потом уже Евтушенко рассказали, что она в войну медсестрой была, раненых из-под огня выносила.

– А Косолапова-то уволили? – спросил Петя.

– Конечно.

* * *

Мухин вышел к музыкантам, что-то им показал и объявил:

– «Первые шаги», пьеса Юрия Мухина. Исполняет автор. А вам, молодые, желаю не задерживаться с первыми шагами в известном направлении.

Музыку все узнали по «Доброму утру». Мухин сыграл еще насколько своих вещей и вернулся под аплодисменты.

– Мухин, скажи, а как ты музыку сочиняешь? – спросил Петя.

– А я ее не сочиняю. Мне пальцы мои иногда ее играют. Главное их почаще на струны класть.