Мой голос за тебя - Эйми Эгрести

— Алкеми, похоже, в творческой паузе. Скай говорит, он отложил выход следующего альбома.

— Великолепно. Он дает возможность реализоваться ей.

— Да, я знаю. И это на него не похоже, — заметил Джей.

— Теперь ей предстоит супервторник. Пусть Скай до этого остается с ней, — сказала Хелен, набирая что-то на телефоне, и встала, чтобы уйти. — Снабжай его всей необходимой информацией.

Джей кивнул и тут же бросился к телевизору, чтобы не пропустить выступление Ская, но там все еще показывали отчеты о предыдущем вечере. Вдруг он, удивившись и усмехнувшись одновременно, обнаружил, что Мэдисон Гудфеллоу выглядит почти счастливой, наблюдая, как ее супруг терпит поражение. Она стояла рядом с ним на трибуне в Нью-Гэмпшире и улыбалась так же широко, как тогда, когда Хэнк победил в Айове.

Джей покачал головой. Нет, не понять ему этих Гудфеллоу.

Кэди не сиделось на месте, и перед утренней летучкой она решительно направилась к Джеффу. Без всяких церемоний она известила о своем приходе, стукнув кулаком по открытой двери.

— Роки Хейз — Роки Хейз! — выиграла в Нью-Гэмпшире. — Она округлила губы для пущей важности. — Думаю, мы должны на это отреагировать. Может быть, поговорить с ребятами из «Форин Полиси», которые с ней работали? Постараюсь еще что-нибудь накопать. Знаю в офисе Объединенных наций парня, который однажды сопровождал ее в поездке в Дарфур.

Она не теряла настойчивости, хотя Джефф отрицательно качал головой. Его улыбка говорила: мне, мол, нравится твой запал, но ответ по-прежнему «нет».

— Это серьезное дело.

— Кэди, Кэди, Кэди… — Откинувшись на спинку стула, Джефф снова улыбнулся и покачал головой. — Что я говорил тебе в первый день знакомства?

— Что наша аудитория… Но…

— Как можно меньше политики! — сказал он бодро. — Ты помнишь? Никакой религии или политики. Как темы для разговоров на приятной вечеринке, понимаешь?

— На хорошей вечеринке, — повторила она, вовсе не убежденная в его правоте.

— Мы в стороне от этого. Пусть большие собаки дерутся за куски. А вся эта предвыборная возня и так освещается кучей государственных программ.

— Ясно… Но если мы не большая собака или даже не собака вообще, то зачем вышли на прогулку?

— Ну, мы… э-э-э… — Он пожал плечами. — Ну, я кошатник, я не знаю… Может быть, мы вроде ши-тцу. Или той собачки, похожей на мягкий белый клубочек… как там ее?..

— Короче, мы не кусаемся, — разочарованно вздохнула Кэди.

— Я тебя понимаю, но, пожалуйста, доверься мне. Мы проводили фокус-группы. Люди не затем нас смотрят. Мы взяли за правило действовать вразрез с общим руслом. Помнишь интервью Эндрю Куомо^[7] в «Нью-Йоркских новостях», где он хвалит стряпню Сандры Ли?^[8] Вот это то, что надо.

— Но без политики тут не обошлось, — настырно отметила она.

— Да, ее даже многовато, — Джефф рассмеялся. — Никто не ожидает, что ты станешь новым Вудвордом или Бернстайном.^[9] Все, давай, пора проводить летучку.

К большому огорчению Рейги, близнецы, словно почувствовав, что папочкин босс проиграл в Нью-Гэмпшире, проснулись прошлым вечером в одиннадцать и с тех пор просыпались каждые два часа до самого утра.

Арнольд произнес речь, признав, что на этот раз уступил. «Мы только начали поединок», — с театральным вздохом сказал вице-президент.

После этого Рейги попыталась дозвониться до Теда, но ей это не удалось и пришлось ограничиться сообщением:

«Мне очень жаль. Вряд ли Хейз продержится долго, да? Супервторник все расставит по местам. Надо бы Арнольду за это время как-то приободриться. У него пораженческий вид, он весь такой устаревший и отсталый. Ослабить бы ему галстук — и в прямом, и в переносном смыслах. Таша и Ди проснулись, шлют тебе поцелуи и ужасно кричат».

Уже наступило утро, а Тед так и не ответил. Она боялась, что он чересчур драматизирует ситуацию.

На самом деле еще рано было опускать руки. «Эм-Эс-Эн-Би-Си» проводил панельную дискуссию, обсуждая позиции претендентов, и она уже решила переключиться на шоу Гранта Фоксхолла на «Си-Эн-Эн», когда увидела Бака.

— Я вас всех предупреждал! — Брэндивайн рассмеялся. — Люди с обеих сторон — обратите внимание, с обеих сторон — воспринимают Хейз вполне серьезно. Она вполне убедительна как кандидат против истеблишмента. К тому же у нее есть верные поклонники. Она знает, как расшевелить людей с помощью музыки. Она — часть их жизни, она вместе с ними в хорошие и плохие дни, в радости и в печали. Моя жена слушает ее песню про Конституцию целыми днями.

Теперь рассмеялись участники дискуссии. И Рейги, неожиданно для себя, — тоже.

Бак и Бёрди всегда были мощной командой. До Рейги доходили какие-то слухи и сплетни, но выглядели Брэндивайны неразделимым целым. Она же сидела дома — босая, растрепанная, в положении. Она написала Бёрди, постаравшись выдержать любимый адресатом стиль, и отредактировала письмо трижды.

«Дорогая Бёрди! Я чудесно провела у вас время вчера. Никто не устраивает вечеринку штата Соколиного глаза^[10] так, как вы. Сейчас смотрю на Бака в передаче „Эм-Эс-Эн-Би-Си“. Отличное выступление и исчерпывающее заключение. Я тоже обожаю эту песню. Всегда ваша, Рейги».

Густая струйка натурального йогурта с манго потекла у нее по щеке. Рейги оторвала взгляд от телефона:

— Кто это сделал?

Наташа резко вскрикнула, дернув ножками на высоком стуле. Рейги провела пальцами по щеке и стерла йогурт.

— Я тебя защекочу за это. А ну-ка, получи, получи!

Она щекотала пухленькие ручки дочки, ее животик и ножки, и Дейзи, которая сидела на своем стульчике рядом, вдруг тоже захихикала и запустила в Рейги йогуртом. Но промахнулась.

— Ага, вы следующая, леди, — сказала Рейги, проведя ту же процедуру с Дейзи, пока Наташа счастливо опустошала поднос, разбрасывая хлопья и куски банана.

Несмотря на хаос и разрушения, которыми сопровождался каждый прием пищи, Рейги эти мгновения казались вполне спокойными, ведь девочки были привязаны ремешками к стульям.