Переписка с О. А. Бредиус-Субботиной. Неизвестные редакции произведений. Том 3 (дополнительный). Часть 1 - Иван Сергеевич Шмелев

подумал о виноградинке в сайке… — _ч_т_о_ я узрел!? и — в соломинке запеченной… — _в_с_е_ узрел. Ольга моя… — как одарены мы, люди — _И_м! — В каждой пылинке — сколько смысла, величия, красоты, — да, именно «красоты, которая спасет мир», — выкрикнул Достоевский устами Алеши 528. «Красота спасет мир»!!!! Ольга, Ольга… как ты мне дорога, как я _в_с_е_ имею, узнав тебя… — приняв тебя, открыв, услыхав тебя, ненаглядная, неизреченная моя. Как ты чудесно _п_р_и_ш_л_а_ ко мне! Нет, я не пустил бы тебя в отель… ночью… нет! И ты поняла бы, почему. Ты, редкая, заглянула… в ночи… в огромном городе… ко мне, одинокому! Я уложил бы тебя, мое дитя, мое чистое, мое святое дитя… — сам до глубин чистый, очищенный видением тебя, сердцем чистым твоим, мой дорогой ребенок, моя дочурка… Я не коснулся бы тебя тайным взором, рожденным чувствами… я как святое святых стерег бы тебя, тишь в тебе, молчание твое, дрему твою. Усталую ласковость твою, блуждающую твою улыбку. И ты поняла бы меня, и ты осталась бы с Ваней, с братцем, с папочкой с _р_о_д_н_ы_м, — самым родным, что только есть у тебя родного. Я зажег бы лампадку, и Пречистая благословила бы сон твой, мою сторожбу, радость мою святую. Я слушал бы твое дыханье. Я пропел бы тихо тебе «Кресту Твоему…» — я прочитал бы «Богородицу» над тобой, как няня, как мама, как папочка, как Ваня твой, весь и навсегда твой. От тебя идут токи в меня, творческие, святые токи… моя Ольгуна. Я должен ценить их. Да, я знаю: я _м_о_г_у_ дать много-много, нового, свежего, глубокого. _К_а_к_ же я чувствую это, силу мою, от тебя. И ты вольешь в себя от моей силы, — вот она, наша чудесная _з_а_р_а_з_а! — и сколько ты в себе почувствуешь _ж_и_з_н_и… — духовного _з_а_ч_а_т_и_я! Не думай, я не аскет… — но _т_у_т — то ты была бы в надежной броне, мною — и тобой — выкованной! — броне благоговения перед святым в творчестве, во Имя Господне! — И ты провела бы лучшую из твоих ночей… — брачную ночь искусства Божия, горящего в нас… — чистую ночь двух любящих, и двух _д_е_в_с_т_в_е_н_н_ы_х… — без мук, без волнений… — ибо все чудесное-острое… временно отступило бы перед тайной _в_с_т_р_е_ч_и_ истинно любящих! Утром я поцеловал бы мою голубку у височка, у глазка, у ротика… — и как нежно… как птицы целуются! А потом… — пришла бы такая часть _м_и_г_а… — потом… — независимо от нас, от воли, хотений, страстей… — _в_с_е_ исполнилось бы… если это было бы нужно — да, нужно, м. б.! — но не _э_т_о_ — основа нашей встречи. Мы с тобой, при всей страстности нас обоих, — знаю! — в огромной мере — _д_у_х_о_в_н_о_ дороги друг другу, духовно счастливы друг другом… — и все остальное было бы лишь уступкой плоти… м. б. очень роскошной уступкой, захватывающей — до сладости смертельной. Мы же супруги в высочайшем смысле этого понятия! Я так чувствую. И мы — созвучны, потрясающе созвучны. Мы оба хотим чистоты, тихости, головокружительной высоты и глубины… кричащего в нас, просящегося высказаться содержательного молчания! — творящего!!! Да, Олёк? О, ты все поняла, ты во все проникла, в моих будоражных словах. Мы с ползвука все схватываем. Нам и говорить не надо, — только смотреть в глаза. Мы как бы умные, мудрые зверюги… — без языка… но с огромными чувствами и мыслями — и движениями, шевеленьями мыслей… — чудесных, как движения ребенка в утробе матери. А теперь, — надо спешить, — видишь, опять не отвечаю на — письма: получил письмо. Редакция согласна, чтобы я «ответил» на «два письма» напечатанные в «Новом слове». И я начну отвечать. М. б. это будут две, три статьи мои… Это очень важно. Кому же отвечать ныне, как не русскому писателю?! Ведь «вопросы» и недоумения русской души, русской женщины, девушки… эти вопросы _т_а_м_ — у сотен тысяч. Все — в хаосе. И _в_с_е_ ищет _ф_о_р_м_ы. Я _д_о_л_ж_е_н_ попытаться дать ее, навести, направлять! указать, укреплять, поднимать замордованные души. Это… исконный _к_р_и_к_ ищущей, _ж_и_в_о_й, бессмертной русской души! И я попытаюсь… Не осуди меня, если я не осилю… — я постараюсь быть достойным тебя, моей любимой: я и для тебя, — главное-то! — для тебя _о_т_в_е_ч_у. И ты не укоришь меня. Я буду верен святому нашему. _Г_л_а_в_н_о_м_у_ в нас. Я найду формулу, я _о_т_в_е_ч_у_ _т_а_к, как достойно русского человека, правду, _П_р_а_в_д_у, которой бессознательно служил всю жизнь. Я сыщу свои тайники, я открою источник живой, чтобы утолить… Я не заношусь: я смиренно прошу Господа мне помочь. Столько страданий и голоты — во всех… И во всем мире. Я не дерзаю заявлять, что я все смогу, но я _х_о_ч_у_ оправдать свое назначение. Пришел срок — пытаться строить разрушенное и оскверненное. Душа томится — _о_б_щ_а_я, _т_а_м. Я хочу ей дать каплю в жажде, светик во тьме. Выпрямись, бодрей смотри, — путь велик твой, Душа родна! Олюна, благослови, помолись. Какая сила в тебе — для меня! как счастлив я тобой, моя желанная, вечная Ольгуна! Целую. Обнимаю. Не думай, что я в лихорадке: нет, t° нормальная, конечно. Но это всегда со мной, когда «возьмет». Твой Ваня, Ванёк. Напишу скоро.

[На полях: ] Я хочу на этой же неделе сдать 1-ю статью529, чтобы скорей. На той неделе пойдет, если… пойдет. Ваня

Ваня не может молчать теперь. Напечатаю еще не включенные в «Солнце мертвых» главы «Панорама» и «Туман». В России «Нового слова» более 400 тыс. экземпляров! Редакция согласна печатать 5–6 избранных мной глав «Солнца мертвых»530. Ольга, выбери сама. Скажи. Как выберешь, так будет.

А сколько тем у меня! Жизни не хватит. Ольгушка, напиши, какая тема тебе пришла: жадно буду читать, даже если и не талантливо выйдет. Нет, будет талантливо, ибо у тебя _в_с_е_ — ты, а ты — Дар Божий.

У меня тема _н_е_и_с_ч_е_р_п_а_е_м_а. На тысячи этюдов!!!

Я силен тобой, Олюша. Голубка, как дорога ты мне! И все, все дороже, безмерней. Я тебя представил в лаборатории. Это ты была, и я потому был «идеальный», покорный.

Дочего люблю суп из потрохов!! Смеешься? Такое — и… потроха! В Жизни, — а она от Бога, — _В_С_Е_ — одинаково важно и _в_е_л_и_к_о. До запеченной виноградинки в сайке! И я это… _п_о_к_а_ж_у!

210

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву

29. IX.42

Мой милый Ванечка, именинничек дорогой, самый дорогой… бесценный мой! Поздравляю тебя, мой голубчик, обнимаю, всем сердцем прошу у Господа тебе здоровья, сил, бодрости, радостной работы! И все это, конечно, тебе желаю. Не только по случаю