Алая лента - Люси Эдлингтон

— Я… Я шила дома. Одежду для своих детей, — ответила Кролик, и ее лицо вдруг стало смятым, как носовой платок.

— Боже, ты ведь не собираешься плакать? Терпеть не могу сопли. Что насчет тебя? — Марта обернулась, чтобы взглянуть на меня. Я сжалась под этим взглядом, как шифон под горячим утюгом. — А ты не рано сюда пришла? Сколько тебе лет?

— Шестнадцать, — неожиданно сказала Белка. — Ей шестнадцать. Она сказала так при знакомстве.

— Я не тебя, я ее спрашиваю.

Я сглотнула. Шестнадцать было здесь числом магическим. Если ты младше, ты бесполезен.

— Она права. Мне шестнадцать.

Будет. Когда-нибудь.

Марта фыркнула:

— Попробую угадать. Ты тоже умеешь шить. Платья для своих кукол. Сможешь пришить пуговицу, когда закончишь с домашним заданием. Серьезно? Почему я должна тратить свое время на таких кретинок? Мне не нужны школьницы. Проваливай!

— Нет, постойте, я буду полезной. Я же…

— Что ты же? Мамина дочка? Отличница? Пустое место? — Марта махнула рукой и повернулась, собираясь уйти.

Вот так? Я провалила свое первое в жизни собеседование? Катастрофа! Это означает, что мне придется вернуться к… к чему? К работе в лучшем случае посудомойкой или прачкой. В худшем — попаду в каменоломни… или вообще никуда не попаду, и это ужаснее всего. Не думай об этом. Соберись, Элла!

Моя бабушка, у которой был девиз на все случаи жизни, говорит: «Если сомневаешься, подними голову, выпрями спину и будь сильным». Поэтому я вытянулась во весь рост, который был немаленьким, набрала в грудь воздуха и заявила:

— Я закройщица!

— Ты? — обернулась Марта. — Ты? Закройщица?

Закройщица — это портниха высшей категории, она разрезает ткань на куски, которые превратятся в настоящую одежду. И никакие способности швеи не смогут спасти одежду, если раскрой сделан плохо. Поэтому хорошая закройщица ценится на вес золота — во всяком случае, я на это надеялась. Золото мне нужно не было, мне нужна именно эта работа, чего бы мне это ни стоило. Это работа мечты, если бы вы могли мечтать в таком месте, как это.

До этого момента остальные портнихи не обращали на нас никакого внимания, но сейчас — я это почувствовала — прислушались к разговору. Ждали, что будет дальше, не переставая строчить.

— Да, — продолжила я. — Я опытная закройщица и портниха. Я… Я сама придумываю фасоны. Однажды у меня будет свое ателье.

— Однажды у тебя? Ха! Это шутка? — Марта усмехнулась.

— Нам нужна хорошая закройщица; Рода заболела и не может больше работать, — заговорила сидевшая за ближайшей к нам машинкой женщина, зажимая в зубах булавки.

— Это верно, — медленно кивнула Марта. — Ну, ладно, поступим таким образом. Ты, принцесса, отправляйся гладить и убираться. Твои нежные ручки должны слегка огрубеть.

— Я не принцесса, — сказала Белка.

— Быстро!

Затем Марта осмотрела меня и Кролика с ног до головы.

— Что касается вас, два жалких подобия швей, вы пройдете испытание. Скажу прямо: работа у меня есть только для одной из вас. Только для одной, понятно? Если не справитесь с моими требованиями — а они у меня очень высокие, — я вышвырну отсюда вас обеих. Я прошла очень хорошую школу.

— Я не подведу, — ответила я.

Марта выбрала из лежавшей неподалеку груды одежды полотняную блузку, окрашенную в такой свежий, мятный цвет, что ее практически можно было ощутить на языке.

— Распустишь ее и слегка расширишь, — распорядилась Марта. — Это жены одного офицера, она сливки пьет кружками, поэтому стала толще, чем ей кажется.

Сливки… сливки! Бабушка заливает ими клубнику в своей любимой кружке с зелеными цветами…

Я мельком увидела этикетку на воротничке, и у меня на секунду остановилось сердце. Там стояло имя одного из самых известных в мире домов моды. Такого знаменитого, что я даже в окна этого салона не посмела бы заглянуть.

— А ты… — Марта сунула мне в руки лист бумаги. — Еще одна наша покупательница, Карла, заказала платье. Вечернее, для субботнего концерта или чего-то подобного. Вот ее мерки, посмотри и запомни, я заберу листок. Можешь использовать манекен номер четыре, ткань выбери сама.

— Какую?..

— Выбирай то, что подойдет блондинке. Но сначала вымойся в той раковине и затем надень рабочий комбинезон. В моей мастерской чистота — непременное условие. Никаких грязных отпечатков пальцев, кровавых пятен и пыли на ткани. Ясно?

Я кивнула, из последних сил стараясь не заплакать.

— Считаешь меня суровой? — Ее губы дернулись в улыбке. Она прищурилась и указала кивком в дальний угол комнаты: — В таком случае не забывай о том, кто стоит там.

Там, прислонившись спиной к стене, стояла и внимательно разглядывала свои ногти темная фигура. Я взглянула на нее один раз и отвернулась.

— Так чего ты ждешь? Первая примерка в четыре.

— Вы хотите, чтобы я с нуля сделала платье до четырех? Это…

— Слишком сложно? Слишком мало времени? — презрительно усмехнулась она.

— Нет. Я смогу.

— Тогда вперед, школьница. И помни, я жду, что ты продуешь…

— Меня зовут Элла, — сказала я.

«Плевать» — было написано на ее равнодушном лице.

Раковина в мастерской была одной из тех массивных керамических приспособлений с рыже-зелеными подтеками, где под кранами плачут трубы. Мыло едва мылилось, но это лучше, чем ничего, чем то, что у меня было последние три недели. Здесь было даже полотенце, полотенце! Я завороженно смотрела на чистую воду из крана.

За моей спиной Белка ждала своей очереди.

— Похоже на жидкое серебро, верно? — сказала она.

— Тсс! — нахмурилась я, вспомнив о застывшей в дальнем углу комнаты темной фигуре.

Я неторопливо умывалась. Белка подождет. О том, как важно быть чистой и прилично выглядеть, я знала и не будучи аристократкой. Внешность важна. Бабушка всегда ругается, если видит грязь на руках, под ногтями или в других местах. «У тебя за ушами картошку сажать можно!» — говорит она, и я снова иду к умывальнику.

«Чистые руки — залог чистой работы» — еще один любимый девиз. Еще бабушка бормочет: «В хозяйстве все пригодится».

И если случается что-то плохое, она пожимает плечами и говорит: «Все лучше, чем мокрой селедкой по лицу!»

Я никогда не любила копченую рыбу. Ее запах стоял в доме несколько дней, и в ней всегда попадались кости. Даже когда бабушка говорит: «Не волнуйся, она без костей». А потом начинаешь задыхаться, когда одна из тонких костей застревает в горле. И необходимо взять салфетку и аккуратно вытащить ее, не привлекая к себе внимания других за столом. Вытащить, положить на тарелку и не смотреть на нее до конца трапезы. Стараться не смотреть, хотя знаешь, что она рядом.