Я - Шарлотта Симмонс - Том Вулф

— Нет, правда… — неразборчиво, — …да не фонтан… — неразборчиво, — …этот хренов прием… — неразборчиво, — …никогда в жизни не видел такой бобрихи деревенской…

Голос Джулиана:

— Хойт, ты просто чудовище.

Смех Джулиана и сдавленные звуки, какие издают, когда хихикают, не раскрывая рта, — это, наверно, Глория. Слова Хойта впивались в Шарлотту как пули, но поскольку он говорил так тихо, ей на ум пришло сравнение с киллером, вооруженным пистолетом с глушителем. «Мне пришлось выбить пыль из этого половичка». Снова шепот Хойта:

— …Просто целина непаханая…

Даже сквозь полуприкрытые ресницы Шарлотта смогла увидеть, как Джулиан по-приятельски пихнул Хойта локтем в бок: молодец, мол, хорошая работа.

— Я слышал, у Харрисона в номере еще выпивка припрятана, — сказал Джулиан. — Может, туда рвануть? Наверняка наши уже все там собрались, диджей уже свое отработал, танцы кончились, а заняться чем-то надо.

Джулиан и Глория направились к двери, Хойт последовал за ними. Джулиан, открыв дверь, остановился и оглянулся. Мотнув головой в сторону Шарлотты, он спросил:

— Так ты думаешь, она в порядке?

— Брось, она вырубилась — теперь будет спать как убитая, — ответил Хойт. С этими словами он выключил верхний свет. На мгновение его силуэт еще мелькнул в дверном проеме, а затем дверь мягко прошелестела по синтетическому ковру, влекомая пружиной механического до: эдчика; щелкнул замок, и комната погрузилась в темноту.

Шарлотта приподнялась на локте и огляделась. Несмотря на выключенный свет, в комнате не было совсем темно. Вертикальная полоска ядовито-желтого света разрезала помещение пополам. Несколько секунд Шарлотта пыталась сообразить, с чего бы это полоска света из-под двери приняла такое странное положение. Постепенно до нее стало доходить, что это свет ртутных фонарей с гостиничной парковки пробивается в щелочку, оставшуюся между сдвинутыми портьерами, прикрывающими вытянутое во всю ширину комнаты окно.

Оторвав голову от кровати, она совершила серьезную ошибку. Вся комната теперь крутилась у нее перед глазами, и Шарлотта почувствовала, что ее сейчас вырвет. Собравшись с силами, девушка встала и, пошатываясь — вестибулярный аппарат явно отказывался работать как положено, — направилась в сторону ванной. Вслепую она нащупала выключатель. Щелчок — и в глаза ударил свет, ослепительно яркий, как ей показалось. В ванной все было по-прежнему — те же разнокалиберные полотенца и салфетки разбросаны повсюду. Шарлотта опустилась на колени перед унитазом, раза два икнула — и ее вывернуло наизнанку. Часть рвотных масс попала на бортик унитаза, а кое-что даже на край платья Мими, оказавшийся теперь на полу. Стоя все так же на коленях, Шарлотта дотянулась до рукоятки спуска воды, а потом на четвереньках поползла к ванне. При одной мысли, что надо встать на ноги, ей становилось плохо. Потерять сознание прямо здесь, в ванной, — нет, этого она не могла себе позволить. Шарлотта выудила салфетку из груды валявшихся возле ванны, поползла обратно к унитазу и вытерла его бортик и пол вокруг, затем сползала обратно к ванне и притащила еще большое банное полотенце и другое поменьше и снова спустила воду, и обмакнула полотенце в более-менее чистую воду, и попыталась отчистить платье, и намочила еще одно полотенце, и вытерла лицо и губы. Стоя на четвереньках, как животное, Шарлотта чувствовала себя если не хорошо, то по крайней мере сносно. Главное было — не поднимать голову. По-прежнему на четвереньках она выползла из ванной и не рискнула подняться, чтобы выключить свет, и переползла по ковру к кровати, и сумела вскарабкаться на нее, и даже каким-то образом вытащила из-под себя одеяло, и заползла под него прямо в своем мятом влажном платье, и легла на бок, и поджала ноги, и провалилась в глубокий сон.

Она не знала, сколько прошло времени, пока ее наполовину не разбудили странные звуки, раздававшиеся с другой кровати… ух-х ух-хух-хух-хух-х… Шарлотта пригляделась… кто это? Глория?.. Девушка стояла, опираясь на колени и локти, а сзади к ней пристроился кто-то, кого Шарлотта в темноте разглядеть не смогла. Под довольное, все ускоряющееся «ух-х… ух-х… ух-х… ух-х… ух-х…» она снова не то уснула, не то потеряла сознание.

Часов в пять утра Шарлотта смутно услышала какой-то шум, тяжелые шаги: кто-то пытался сориентироваться в темной комнате. Судя по всему, это оказалось делом нелегким: послышался звук удара, шум падения, потом сдавленный мужской голос, издавший несколько ругательств, из которых самым приличным было: «Вот дерьмо». Шарлотта сделала вид, что крепко спит и ничего не слышит. Открывать глаза не было смысла: теперь она лежала так, что все равно не могла ничего разглядеть, не подняв голову или не перевернувшись на другой бок. Запах рвоты, исходивший от ее платья, был отвратителен.

Что-то тяжелое даже не опустилось, а рухнуло на ее кровать.

— Твою мать…

Голос Хойта.

— Охренеть. Умер тут кто-то, что ли?

Он действительно лег на ту же кровать, где была Шарлотта, и не сдвинулся со своего края. Они ни разу не коснулись друг друга не только кожей, но даже одеждой, даже случайно, хотя пролежали в этой большой двухместной гостиничной кровати, наверное, часов пять, потому что было уже начало одиннадцатого утра, когда Шарлотта проснулась оттого, что кто-то барабанил в дверь… Вонища в комнате стояла ужасная… а какая-то сильно рассерженная девушка не просто стучала в дверь, но и орала, по-настоящему орала:

— ДЖУЛИАН, ТВОЮ МАТЬ, КОЗЕЛ ХРЕНОВ, ДВЕРЬ ОТКРОЙ! МНЕ НУЖНА МОЯ СУМКА!

На этот раз Шарлотта не стала делать вид, будто спит беспробудным сном, и приподняла голову, чтобы осмотреться и понять, что происходит. В постели она была одна, а из-за двери ванной доносился шум включенного душа.

Бум, бум, бум, бум!

— СЛЫШИШЬ ТЫ, ДЕРЬМОВЫЙ УБЛЮДОК, Я ЖЕ ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ТАМ! ЕСЛИ НЕ ОТКРОЕШЬ ЭТУ ДОЛБАНУЮ ДВЕРЬ, Я ОХРАНУ ВЫЗОВУ — ПУСТЬ ЛОМАЮТ НА ХРЕН! МНЕ СУМКА НУЖНА!

Солнечный свет проникал в комнату сквозь щель между портьерами. На соседней кровати лежал Джулиан. Он тоже явно только что проснулся и теперь, опираясь на локоть, уставился на дверь. Потом его голова — только голова — свесилась над полом.

Постепенно смысл происходящего стал доходить до него. Судя по всему, нарисовавшаяся картина не слишком обрадовала Джулиана, который медленно поднял голову и хриплым голосом сказал:

— Твою мать.

Он закрыл глаза и потер виски большим и средним пальцами свободной руки. За спиной его что-то зашевелилось, и по другую сторону кровати вдруг поднялась голова Глории. Ее губы были полуоткрыты, отвисшая челюсть делала некогда чувственный рот беспомощным и даже слегка комичным; в глазах застыло явное выражение тревоги. Джулиан тем временем вытащил ноги из-под одеяла и сел на край кровати, опустив голову. Посидев так несколько секунд, он собрался с силами и с тяжелым вздохом заставил себя встать. В последний момент вздох сорвался на кашель — судя по всему, легкие пытались избавиться от избытка винных паров, блокировавших циркуляцию кислорода в крови. Щурясь от солнца, парень пошел к двери. Судя по шаткости походки и по траектории, выбранной им для нелегкого перехода, его психомоторные функции еще не вполне восстановились.