L - Лия Киргетова

Для полноценной картины нужно добавить, что я в этой истории моего самого-дурацкого-в-жизни-начала-любовного-романа свое отстрадала. И пару-тройку вечеров я провела в слезах и бессильном отчаянии, прокручивая десятки раз самые грустные песни, выкурив по пачке сигарет за один вечер. До того прекрасного момента, когда я поняла истинную глубину зависимости Женьки от своего задетого самолюбия, она уже успела не просто проникнуть в мое сердце, а закрепиться там достаточно серьезно. Мне ее не хватало так, как не хватает только кого-то близкого. Как когда-то не хватало Киры.

— Наконец-то!

— Привет, — я проигнорировала уже четыре ее звонка, но на пятый все же взяла трубку.

— Ты дома?

— Да, а что?

— Открой мне, пожалуйста. Я за дверью.

Да, некоторые люди умеют быть настойчивыми. Раздраженно открываю, рывком, и высокая, метра три высотой, стена из бетонных блоков воздвигается между мной и Женькой, как будто я нажала невидимую кнопку. Впрочем, некоторые люди умеют справляться с препятствиями.

— Как же я соскучилась по тебе. — Женька осторожно входит, и я не вижу в ее глазах ни тени привычной уверенности. Она просто стоит напротив и впитывает меня взглядом. Грустным, как у черноглазой взрослой умной собаки. — Поехали, пообедаем?

Если женщину застать врасплох, ненакрашенную, в футболке с тремя неотстирывающимися пятнами от черешни, надетой на голое тело ввиду несусветной московской жары, то вряд ли от нее можно ожидать большой радости по этому поводу.

— Хорошо, подождешь меня в машине? Я переоденусь и спущусь через пять минут.

— Угу. Только ты не передумай, пожалуйста.

Я быстро одеваюсь, понимая, что, все-таки, эта несносная девица много для меня значит. Еще я понимаю, что соскучилась по ней безумно. Еще, что мне нельзя верить ни одному ее слову, в счет теперь будут идти только действия. И никак иначе.

Тремя часами позже мы возвращаемся обратно. Невыносимый полуденный зной, сам по себе способный довести до кипения кого угодно, отступает, кондиционер в машине создает иллюзию нормальной жизни, а Женька все пытается проломить мою бетонную стену отчужденности. Уже прошла неделя с момента их исторического воссоединения с Катей. Мы привыкли разговаривать откровенно. Я привыкла слышать правду, а она — ее говорить:

— Я даже обрадовалась, когда перевезла ее вещи, понимаешь? Но пустота пришла сразу же, в первый вечер. Я смотрела, как она ходит по квартире, как она наливает чай. И мне хотелось выть.

— Почему?

— Я ничего не чувствовала. Да, я была удовлетворена. Она вернулась. Ты же сама уговаривала меня пустить ее обратно! Ты же сама меня отправила возвращать ее.

— Да. И я до сих пор считаю, что все сделано правильно.

— Тогда почему ты ушла? Это жестоко — отнимать себя у меня!

— Меня у тебя и не было, Жень, если уж быть до конца честными. И потом, как ты себе это представляешь? Я, по-твоему, похожа на человека, которому больше нечем заняться, как только заводить отношения при таком раскладе? Извини, но я не играю в такие игры. Это как-то мелко.

— Я не буду с ней. Хочешь, я сегодня же скажу Кате, что все кончено?

— Нет. Прости, Жень, но я не хочу быть с тобой. Те чувства, которые были еще пару месяцев назад, прошли. Мне очень жаль, что приходится говорить тебе это. Просто устала, понимаешь?

— Подожди! — Женька с большим трудом сохраняла нормальное выражение лица, но не собиралась так быстро сдавать позиции. — Я тебя понимаю, Лил. Ни один человек не смог бы так спокойно и с достоинством пережить такую нервотрепку. Я никогда не обманывала тебя, ведь правда? Ты мне очень нужна. Ты мне была нужна все это время. Ну, ты же знаешь, как и почему так все получилось. Но теперь все будет по-другому, я обещаю тебе! Больше не будет никакой Кати, только ты и я.

Я, молча, слушала этот эмоциональный монолог, думая о том, что, действительно, уже многое изменилось. И если вначале, на этапе острой моей влюбленности в Женьку, эти слова стали бы для меня толчком, то теперь…. И о том, что есть большая разница между фразами «ты мне нужна» и «я тебя люблю». Женька была честна. Но она меня не любила.

— Нет, Жень. Извини. Я слышала нечто подобное от тебя уже не один раз. Я просто устала. И не вижу смысла тратить свое время, наблюдая за твоими внутренними метаниями.

— Да нет никаких метаний! Больше ничего такого нет, и не будет! Ты можешь дать мне еще один шанс, я все исправлю, обещаю. Я очень хочу сделать тебя счастливой, по-настоящему счастливой. Я знаю, как это сделать, поверь мне. Ты больше не услышишь ни слова о моем прошлом. Ну, пожалуйста, не обрывай все так….

— Я подумаю, хорошо? Я пойду.

Мы поцеловались, и я с тихой мстительностью отметила, что этот поцелуй стал для нее гораздо более значим, чем вся та кутерьма, в которой она жила в последнее время.

Пару дней спустя мы со Светкой пошли на концерт органной музыки в католическом костеле. Божественность этого сочетания: орган, Бах и высокие готические своды… Непередаваемые чувства. Мы выплыли с моим боевым товарищем на вечернюю летнюю улицу, физически ощущая белые крылья за спинами.

— Ой, смотри. — Светка кивнула, указывая на припаркованную у обочины Женькину машину.

— Откуда она здесь?

— Я сказала ей, что мы идем на концерт вечером, я же не думала, что она приедет. Или мне нужно фильтровать информацию? Ой, а они с Катей.

Негромкие хлопки двух дверей одной машины одновременно явили мне Женьку с непонятным выражением лица и Катю, напряженно улыбающуюся.

— Привет! Мы решили заехать за вами, поедем ужинать?

Мне стало интересно. Я прекрасно выглядела, за спиной крылья, медленно меняющие окраску и размер — с небольших белых на огромные сине-фиолетовые. Почему бы нет? В конце концов, если кто-то теперь и должен чувствовать себя не в своей тарелке, то уж точно не я.

Мне было интересно посмотреть, как будут развиваться события, как Женька поведет себя по отношению к Кате в моем присутствии, и, разумеется, наоборот. И, вообще, — зачем ей наша встреча вчетвером?

Мы расселись на открытой летней площадке ресторана, заказали множество разнообразных алкогольных коктейлей, и вечер покатился дальше, как тележка с пьяным ямщиком и молодыми, не смирившимися еще с обреченностью на удила, конями. Женька смотрела на меня и только на меня, казалось, что окружающий мир для нее не существует.

Катя нервничала, но всячески пыталась это скрыть, она то и дело прикасалась к Женьке, вставляла в разговор через слово предложения, начинающиеся со слова «мы», периодически рассказывая различные трогательные истории из их с Женькой совместной жизни. Я немного флиртовала с Катей. Светке было любопытно наблюдать за развитием ситуации. А я получала удовольствие оттого самого путешествия колобка значимости, который уже занял уверенное место на носу рыжей лисы.