Лонгборн. "Гордость и предубеждение". Из жизни слуг - Джо Бейкер

Вот тогда мистер Коллинз, несомненно, пришел бы к неизбежному выводу о том, что, когда он вступит во владение этим поместьем, ему не обойтись без столь усердной и прилежной прислуги. Ведь в его власти всех их выбросить на улицу после смерти мистера Беннета, и тогда их маленький уютный мирок рассыплется и пойдет прахом. Бедный мистер Хилл такого не переживет, умрет сразу, в этом нет никаких сомнений. Малышка Полли непременно попадет в какой-нибудь переплет, уж очень она юна и легкомысленна, чтобы за себя постоять, а Сара просто слишком доверчива, чтобы остаться один на один с этим миром. Джеймс с ними без году неделя, но нельзя допустить, чтобы от него взяли да избавились. Только не теперь, когда все они так привыкли к его присутствию и помощи.

Так размышляла миссис Хилл, тяжело поднимаясь по крутым ступенькам в гостевую комнату, открывая ставни и поднимая оконную раму. В комнату ворвался ледяной ноябрьский ветер. Нет, словами и протестами тут ничего не добьешься. Единственный способ досадить мистеру Беннету – не подать виду, что она задета его злорадством. Мистер Коллинз будет приятно удивлен и высоко оценит работу прислуги в Лонгборне, даже если это будет стоить ей жизни. Даже если это будет стоить жизни им всем!

При зимнем освещении спальня казалась унылой и заброшенной. Убогая кровать не была застелена, на туалетном столике пушился толстый слой пыли, в камин из трубы насыпалась сажа. Пахло сыростью.

К четырем часам комнате следует стать теплой, светлой и гостеприимной, а в столовой гостя должен ожидать превосходный обед, который, заметьте, еще и не принимались готовить. И ведь в доме, как назло, нет ни кусочка приличной рыбы. Придется зарезать курицу, вот что. Сара и Полли займутся комнатой. Разожгут камин, сотрут пыль, подметут, приготовят постель. В вазу – ветки остролиста с ягодами. Сара основательная, она со всем справится, да и за Полли присмотрит, на нее можно положиться. Надо распорядиться, чтобы Джеймс поднял наверх кресло с подголовником из библиотеки. Такие кресла нравятся мужчинам, к тому же оно украсит комнату. Благодаря их совместным усилиям она скоро станет теплой и уютной, а запах сырости исчезнет.

Она запечет курицу с пастернаком, приготовит белый суп с миндалем. На десерт можно подать орехи и фрукты. Все пройдет без сучка без задоринки. Как ни старайся мистер Беннет, ему не удастся вывести ее из себя. Больше она такого не допустит.

Сара выслушала распоряжения и отправилась собирать все необходимое: графит, уксус, банку со спитым чаем, тряпки и метелку. Бывают дни, когда нужно просто стиснуть зубы и делать свое дело. Она отнесла корзину наверх и, опустившись на колени, с помощью Полли скатала турецкий ковер. Затем подмела пол и до блеска начистила каминную решетку. Вместе с Полли они стащили ковер вниз. Какой же он тяжелый и громоздкий, и почему ткачи не додумаются пришивать к нижней стороне петли, недоумевала Сара. Им пришлось волочить ковер через узкие места и огибать углы, обдирая костяшки пальцев о дверные косяки, обламывая и без того короткие ногти о грубые нити основы. Добравшись донизу, девушки вынесли ковер на выгон, повесили на веревку и как следует выбили. От пыли Сара раскашлялась так, что закололо в боку. Прижав руку к больному месту, она почувствовала, что совсем обессилела.

Полли вытерла глаза.

– Видно, он какой-то особенный, этот мистер Коллинз.

– Да уж, наверное.

Взгромоздив ковер наверх, девушки бросили его у порога и занялись полом. Отодвинув кровать к стене, подняли на нее кресло и умывальник. Затем разбросали влажный спитой чай, горстями, будто сеятели, и смотрели, как темные чаинки падают на пол. Потом сгребали их в кучки и сметали эти кучки – пыльные, с налипшими волосами и дохлыми пауками – к дверям.

– Ну, что скажешь? – спросила Сара, придирчиво осматривая пол.

– Хорошо, – кивнула Полли.

Наверх поднялся Джеймс с дровами и щепой на растопку. Сара проскользнула мимо него и, цокая каблуками по ступеням, потащила вниз мусор. Вернулась она с теплой водой, плеснула в нее уксусу – для окон и зеркала. Полли медленно передвигалась по комнате с мокрой тряпкой.

Когда часы прозвонили три четверти часа, миссис Хилл в перепачканном куриной кровью фартуке поднялась наверх проверить их работу. Провела пальцем по каминной решетке, дотронулась до белоснежной простыни, ковырнула завитушки на красном дереве туалетного столика. Принюхалась. Пахло пчелиным воском, чуть-чуть уксусом, и тянуло дымком от потрескивающих поленьев.

– Все хорошо. Умницы, девочки. Такой работой можно гордиться.

Сара не гордилась. Она пребывала в панике. Вся прислуга собралась на крыльце для встречи гостя, поскольку это был, возможно, их будущий хозяин – в случае, если удастся убедить его в своей незаменимости. Мистер Коллинз рисовался Саре таким суровым и требовательным, что воображение отказывалось признать его в рыхлом и довольно полном молодом человеке лет двадцати пяти, который кое-как сполз с сиденья коляски и принялся отвешивать неуклюжие поклоны сначала семейству Беннет, затем мистеру и миссис Хилл, ей самой, Джеймсу и даже Полли, что таращилась на него во все глаза.

Сара ткнула Полли в бок:

– Реверанс. И прикрой рот.

Оказалось, что мистер Коллинз готов восторженно восхвалять все, что видит, начиная с размера вестибюля и заканчивая шириной лестниц. Он отдал должное даже дверям гостевой комнаты, весьма удобно растворяющимся. Гость, как удалось вытянуть из Джеймса, относившего наверх багаж, был восхищен превосходным устройством обиталища и осведомился, кому он обязан таким вниманием и заботой о его удобстве.

– Что ты ему сказал?

– Что это потрудились горничные, Сара и Полли, под вашим заботливым руководством, миссис Хилл.

– Вот молодец. Хорошо. Сара, не забудь отнести ему горячей воды. Он захочет умыться перед обедом.

Когда Сара принесла наверх кувшин для умывания, мистер Коллинз стоял у окна. Сцепив руки за спиной, он плавно покачивался, переваливаясь с носков на пятки, и любовался открывающимся видом. Сара поставила кувшин на умывальный столик. Услыхав звяканье, гость обернулся. Адресовавшись к ней несколько сухо, но вполне учтиво, он осведомился, не она ли одна из тех горничных, кого ему следует поблагодарить. Сара сделала реверанс и кивнула. «Было чрезвычайно приятно, – сказал мистер Коллинз, – проделав долгое путешествие по зимней непогоде, найти здесь столь теплый, – он с тонкой улыбкой кивнул в сторону камина, – прием».

Девушку смутила простота его обращения: джентльмены обыкновенно не ведут разговоров с горничными. Во всяком случае, с ней такого не случалось. Правда, в «Памеле» они заговаривали… но нет, ничего подобного их гость наверняка не замышлял! Невозможно представить, чтобы он, с такими пухлыми ручками и неуклюжей походкой, стал носиться за нею по комнате, подобно мистеру Б. из «Памелы». А лучше и не представлять себе такого.

– А что же, скажите, другие опочивальни… так же превосходны, как эта?

Сара не знала, что и ответить. Комната Лидии и Китти была сплошь завалена разбросанными платьями, так что приходилось пробираться между ними, точно через лесные заросли. У Мэри комнатушка слишком тесная из-за фортепиано, сосланного туда по воле миссис Беннет, не говоря уже о вечно оползающих стопах книжек и нот. В спальне Элизабет и Джейн уютно и относительно прибрано, но даже там приходится потрудиться, чтобы закрыть дверцы гардероба… Да полно, неужели и в самом деле мистер Коллинз, в своем черном, как у священника, сюртуке, намерен обсуждать с ней опочивальни юных леди? Что же до спальни хозяев, мистера и миссис Б., высказываться на сей счет и подавно неуместно!