Лонгборн. "Гордость и предубеждение". Из жизни слуг - Джо Бейкер

Сестра миссис Беннет и ее супруг пользовались, надо полагать, популярностью среди офицеров милицейского полка. Дом Филипсов, выходящий фасадом на улицу, так что свет из окон лился на мостовую, нынче прямо-таки кишел военными, их было не меньше, чем вшей в голове нищего. Офицерам предстояло поужинать и провести вечер за картами в скромном, чтобы не сказать убогом, доме в провинциальном английском городишке, с постным старичком-адвокатом и его пышнотелой миссис. Потчуют на таких ассамблеях тостами с сыром, орешками, хересом из рюмочек-наперстков да скучнейшими банальностями из уст матрон и старикашек. Местные скверно выбритые щеголи теснятся у стен, не решаясь поднять глаза на бесцветных барышень, уверенных, что их божественное предназначение – быть объектом ухаживаний, но при этом строящих из себя недотрог. Джеймс не видел решительно ничего привлекательного в подобном времяпрепровождении. Уж лучше оставаться на улице и дожидаться под дождем.

Офицеров, впрочем, все это не смущало, они охотно покидали свои городские квартиры, собирались на тротуаре, стремительно взбегали по ступенькам парадного входа – ни дать ни взять мухи, слетевшиеся на мед.

Кое-кто из них, проходя, поглядывал на Джеймса, вынуждая его отворачиваться, однако офицеры были настроены дружелюбно. Один кивнул ему, другой пожелал доброго вечера, Джеймс в ответ коснулся полей шляпы и занялся лошадьми. Он застегивал на них клеенчатые попоны, пока все военные в своих нарядных мундирах не прошли мимо. Мелкий дождь сеялся не переставая, и капли на гривах лошадей и на их длинных ресницах сверкали, точно бриллианты.

Молоденькая служанка Филипсов, симпатичная веснушчатая девчонка, смущенно сплетая пальцы, спросила Джеймса, не хочет ли он пройти на кухню перекусить и погреться, поскольку он, должно быть, промерз до костей. На кухне полно народу, сказала она, там тепло и весело: другие кучера все уже там.

Джеймс невольно улыбнулся ее провинциальному выговору, смущению и дружелюбной болтовне, но, поблагодарив, отказался, объяснив, что останется при лошадях.

Вскоре девушка подошла снова, принесла ему кружку пива и кусок пирога со свининой.

Джеймс опять поблагодарил, съел свой ужин, а пустую кружку и тарелку поставил на подоконник. Сквозь струйки дождя на стекле он разглядел гостей, стоящих группками, заметил, что молодой офицер приблизился к мисс Элизабет и сел на стул рядом с нею. Видно было, как офицер что-то говорит, подкручивая усы, сначала один, потом и другой. Джеймс наблюдал: Элизабет оживленно отвечала, щеки ее заливал горячий румянец. О чем у них шла речь, можно было только догадываться. Наверняка всего-навсего о погоде: о да, вечер выдался на редкость дождливый, да, она полагает, что и вся осень будет такой же, но мисс Элизабет определенно находила беседу весьма приятной. Офицер улыбнулся, показав желтоватые зубы. Возможно, дело было в промозглой сырости, это от нее у Джеймса холодок пополз по спине, заставив поднять воротник, а возможно, в ощущении и осознании реальной опасности. Как бы то ни было, он ничего не мог поделать ни с тем ни с другим. Джеймс снял с крюка фонарь и забрался в карету, отгородившись дверцей от непогоды и треволнений. Завернулся поплотней в попону, отчего заскрипели рессоры, и достал книгу. Он прихватил с собой «Наблюдения» Гилпина, позаимствованную из библиотеки мистера Беннета. Читая эту книгу, он уже мысленно проделал путь на север до Ланкастера и остался не вполне доволен воззрениями автора.

Время было позднее, становилось все холоднее, а шум в доме Филипсов то нарастал, то слабел, то снова усиливался. Джеймс задремал было, откинув голову на спинку, когда из дому, радостно переговариваясь и смеясь, выпорхнули барышни, увлекая за собой мистера Коллинза. Джеймс встрепенулся, проворно выскочил из кареты и, выдвинув ступеньку, встал наготове с фонарем, чтобы помочь девицам подняться. Он почувствовал теплое, влажное, волнующее пожатие пяти белых замшевых перчаток поочередно. Мистеру Коллинзу он предоставил забираться в карету самостоятельно.

Обратно ехали весело и шумно. Лидия тараторила о номерах в лото, о ставках, которые она проиграла, и ставках, которые выиграла. Затем басовито зажужжал мистер Коллинз, он превозносил любезность Филипсов и отменное качество подававшихся блюд, рассказывал о своем проигрыше в вист. Об офицерах по дороге домой никто, кажется, не упомянул, хотя это отнюдь не означало, что никто о них не думал. Джеймс трясся на козлах, в лицо ему бил встречный ветер с дождем, и чувствовал он себя неуютно. Один меткий удар – и от него останется мокрое место. Лошади, почуяв его тревогу, прядали ушами и подергивали шкурой на боках, словно их одолевали оводы.