Путь Абая. Книга первая - Мухтар Омарханович Ауэзов

Когда кочевые караваны тронулись в путь, Кунанбай велел своим помощникам, Камысбаю и сыну Кудайберды:

- Скачите оба, созовите ко мне старшин всех аулов!

Кудайберды и Камысбай, приняв распоряжение ага-султана, стремглав поскакали вниз с холма, наперерез караванам кочевья. И вот уже оба посыльных: высокий, рослый, с перетянутым тонким станом Кудайберды и широкоплечий джигит Камысбай на стремительном галопе обогнали все кочевье и, повернув лошадей, поскакали навстречу караванному ходу. По пути то один, то другой коротко приостанавливались перед движущимся караваном какого-нибудь аула, переговаривали с кем-то из едущих впереди верховых, затем летели дальше. И тотчас же от этого аула отделялись один или двое и быстро скакали в сторону холма, с видимым усердием нахлестывая лошадей.

Пока Кудайберды успел доскакать до хвостового аула кочевья, возле Кунанбая собралось уже всадников тридцать. Восходил погожий безветренный день поздней осени. Небо было чистое. И когда последние всадники поднялись на холм к Кунанбаю - огромный огненный круг солнца взлетел над зубчатой вершиной далекой горы Архат и рассеял во все стороны раскаленные стрелы лучей.

Далеко впереди, на пути каравана, вздымались гряды перевалов Чингиза. Лучи раннего солнца окрасили в золото вершины горного кряжа, уходящего в ошеломительную даль и глубину пространства. Свет ворвался в мир, словно горы только что раскрыли свои тундуки. Высоко в небо взмыли жаворонки и рассыпали в воздухе свою утреннюю трель. Певчих пташек было множество, видимо, их потревожил движущийся шумный кочевой караван.

А вверху над ним, еле видимый в прозрачной вышине небес, плыл к югу длинный караван журавлей, их резкое трубное курлыкание доносилось до людей как грустные прощальные возгласы: «Кош-кош... Кош-кош...»

Когда на взмыленных конях гонцы Кудайберды и Камысбай вернулись на вершину холма, приведя за собой трех последних старейшин, там уже собралось около полсотни всадников. Среди вновь прибывших оказался родственник Кунанбая, сын еще от одной токал отца, Жакип. Он подъехал к ага-султану и отдал ему салем. Кунанбай ответил на приветствие и, выпрямившись в седле, коротко приказал: «Вперед!», дал шенкелей коню и первым поскакал с горы.

Кони грохнули копытами по склону холма, Кунанбай в сопровождении старейшин аулов поскакал в сторону Чингиза. Поток кочевого каравана оттеснился в сторону, давая дорогу своим вождям, пропуская их вперед. Но они смешались с другими всадниками каравана и только постепенно выдвинулись в первые ряды.

Впереди всех и в самой середине ехал Кунанбай, с обеих сторон его окружали самые старшие родственники - дядья по отцу Уркер, Мырзатай, Жортар. Были здесь Жакип, Майбасар, примерно одного с Кунанбаем возраста, братья от младших жен отца, а также многочисленные двоюродные братья помоложе.

Кунанбай был единственным сыном у своей матери Зере, старшей жены отца. Таким образом, Большая юрта осталась за ним. Он владеет несметными стадами, пользуется безраздельной властью в огромном краю. К тому же и по возрасту он старше многих своих родственников. В силу чего ни один из представителей его рода не смеет слова молвить против него, во всех двадцати аулах Иргизбая никто даже не подумает выказать свое недовольство. Коли понадобится Кунанбаю поддержка с оружием в руках, каждый не пощадит себя; его могучая воля, властный голос и сила духа покоряют всех, заставляя следовать за ним, сплачивая родовое единство. В хищных набегах на чужие земли, с целью захватить их или покорить враждебный род, каждый из старейшин без слов понимал Кунанбая, следуя его взгляду или одному лишь движению бровей. Строптивых он наказывал тем, что лишал их доли в захватнической добыче, а непокорных укрощал силой.

Всех убедил Кунанбай в том, что сплоченность и единение - основа родового благополучия. И когда родичи усвоили это, иргизбаи разбогатели.

В семейных женских войнах между многочисленными токал-байбише одно лишь появление Кунанбая пресекало все распри. Даже самые своенравные жены-соперницы, в душе готовые растерзать друг дружку, не решались на открытые ссоры, иначе братья мужей или старшие родственники живо наводили порядок, умеряя пыл и молодых, и старых баб кулаками под одобрительные возгласы остальных родичей: «Так и надо ей! Так и надо!»

Двадцать аулов, крепко сплотившись вокруг Кунанбая, представляли собой стаю хищников, обитающих в едином логове. Во всем огромном и многочисленном Тобыкты род Иргизбай позволял себе безнаказанно чинить произвол и насилие над другими родами. Они привлекли на свою сторону дальних родственников из племен Топай, Торгай, Котибак, втянули в разные сомнительные дела, а потом их же и полностью подчинили себе. Со многими бедными аулами из родов Анет, Жу-антаяк, Сак-Тогалак, Кокше богатый Иргизбай даже роднился, засватывая у них невест, но затем всякими хитроумными способами заставлял их служить своей выгоде. Бывало не раз, что они впутывали кого-нибудь в рискованное дело, заводили в безвыходное положение, а потом являлись в роли друзей-спасителей, чтобы впоследствии затащить его в круг своих сообщников и пособников.

Со временем каждый из небольшого и немногочисленного рода Иргизбай оказался в родственных связях со всеми остальными двадцатью аулами, и сложная сеть семейных отношений охватила всех и способствовала еще большему сплочению рода. И в этой кровной системе родственников Кунанбай сумел выдвинуться на самое первое место, стать единоличным властителем. Аткаминеры, следовавшие сейчас за Кунанбаем, даже не считали нужным спросить у него: «Куда мы едем?» Они привыкли думать: что бы Кунанбай ни решил, им от этого плохо не станет, но будет только выгода.

Длинный гнедой конь Кунанбая сначала шел неспешно, затем перешел на ровную, без раскачки, стремительную иноходь. Главам двадцати аулов пришлось перевести своих лошадей в галоп или на частую рысь, чтобы поспевать за гнедым иноходцем. Кунанбай ехал на полкорпуса впереди своей свиты, так имам во время молитвы должен быть хотя бы на шаг расстояния впереди остальных молящихся. Первенство ага-султана должно было сохраняться и здесь. Если зарвавшиеся молодые джигиты выдвигались вперед, то старшие тут же сдерживали их, сердито покрикивая: «Куда? Осади!» Пронзительным взглядом своего единственного глаза Кунанбай успевал охватить все вокруг. В его свите среди тех, что стояли ближе всего к ага-султану, были одни иргизбаи. В аулах же Иргизбая было много пришельцев из других бедных родов, которые пасли скот, стерегли табуны коней, были просто «соседями», пополняли ряды боевиков во время набегов и при нападении чужаков на их земли.

Кунанбай со свитой из старейшин далеко опередил кочевой караван Иргизбая. Наконец, остановившись, он объявил акимам всех двадцати аулов, куда, до какого урочища каждый должен вести своих людей, где ставить юрты. И это не было ни советом, ни обсуждением - выражалось жесткое волеизлияние властителя, отдавались четкие распоряжения, которые были им заранее продуманы.

Шесть дней