Кто виноват - Мухтар Омарханович Ауэзов

Ислам осторожно отодвинул занавес и вошел. Обе женщины вздрогнули от неожиданности, быстро поправили волосы, платья и вопросительно взглянули на Ислама. Ислам молча сел около Газизы. Айша задала ему какой-то ничего не значащий вопрос. Он коротко ответил. Помолчали. Видно было, что и Газиза, и Ислам не могут начать разговор. Стараясь помочь им, Айша полушутя-полусерьезно стала допрашивать Ислама.

- Почему ты забыл нас? Почему не исполнил своего обещания? Уехал в город, завел новых друзей и забыл родную степь!- говорила она, улыбкой и тоном давая понять Исламу, что так думает Газиза, И когда, преодолев первую застенчивость, стесненно заговорили они сами, Айша опустилась на подушку, сочувственно улыбаясь Газизе.- Не смущайтесь,-сказала она,- говорите откровенно обо всем. Не каждый день вам удается так встречаться. Судьба не особенно балует вас, мои милые!

После первых незначительных и пустых фраз Ислам опять замолчал.

Газиза молча и по-новому смотрела на Ислама. Ясные, печальные глаза ее светились мягким укором. Она решила не начинать первой. Ислам понимал, какая обида лежит на сердце девушки, и чувствовал, что чем сдержаннее и нежнее высказана будет ему эта обида, тем скорее окажется он побежденным. Зная об этом, он хотел было заранее оправдаться, но неожиданно для себя сказал:

- Газиза! Я вижу твою печаль, ты можешь меня упрекнуть. Я готов заплакать, Газиза, но надо побороть себя. Я прошу одного - скажи, что ты не потеряна для меня! Скажи!.. Я...

Он взял ее руку и хотел поцеловать. Газиза высвободила руку и заговорила равнодушным, холодным тоном, будто речь шла о старой ненужной кошме:

- Ислам, чьей бы я ни стала, у меня было одно неизменное решение - не уходить никуда, прежде чем не увижусь и не договорюсь с вами. Поэтому я ждала вас. Но нечем мне вас утешить. Я долго ждала. Я готова была порвать с кем угодно ради вас. Но теперь все...

- Газиза, неужели ты не пожалеешь меня? Вот я пришел к тебе с повинной, но тебе ничего не нужно... Ты гонишь меня, Газиза?- взмолился Ислам.

- Я не гоню. Но прежние дни прошли. Связана теперь моя воля. Я попала в сети. Никогда мне из них не выпутаться. Недавно отсюда ушла моя мать. Я обещала исполнить родительскую волю. Обещала быть покорной. Ислам, не мучьте меня воспоминаниями.

- Газиза, разве так мы условились? Разве не смягчилось ради меня твое сердце, каменное для всех остальных? Не меня ли ты избрала тогда...- сказал он, ловя ее взгляд.

Газиза гладила волосы Ислама, перебирала их пальцами и молчала.

- Нет, те дни ушли, их не вернуть,- вздохнув, возразила она после долгого молчания.- Прежде мы наивно мечтали о несбыточном счастье. Никуда не уйти от власти обычаев!

Она снова замолчала, в раздумье глядя вдаль. Ислам не находил слов.

Газиза взглянула в его умоляющие глаза и сказала:

Жених!

Это слово подняло бурю в груди Ислама. Острая боль пронзила его сердце. Теперь еще дороже, еще желанней стала Газиза.

Но, поговорив с Газизой, он согласился ждать, покорившись на время всему, и, пока она еще у родителей, ничего не предпринимать в надежде на будущие лучшие дни.

Ислам и Газиза решили в это тяжелое время чаще видеться, утешать друг друга в печали. По настоянию Ислама Газиза обещала открыто показать свое полное презрение и отвращение к жениху. Было решено ни за что не разлучаться до тех пор, пока насильно не свяжут руки.

Расстались они взволнованные и радостные. Перед уходом Ислам обхватил ладонями бледное лицо Газизы и прильнул долгим поцелуем к ее губам. Газиза не противилась. Она забыла свою прежнюю сдержанность, обняла обеими руками Ислама за шею и крепко поцеловала его.

В последний раз прижав к своей груди Газизу, Ислам прошептал:

Ислам из юрты.

Наступило утро. Угасла побледневшая луна. Редели звезды. Занималась зеленоватая заря. Ислам крупными шагами пошел к юрте и повалился на постель возле своего товарища.

Глава 3

Сегодня вечером аул Исмаила встречает желанных гостей - жениха с его родней и свитой. Между юртами к натянутым арканам привязаны оседланные кони. У костров кипучая толкотня и суматоха.

Ислам сидит в юрте, отведенной для жениха. Вместе с гостями напился он вечернего чаю и молча глядит перед собой.

Так понуро он сидел до тех пор, пока не вошла в юрту Айша и не вызвала его кивком головы.

Ислам вышел не сразу. Айша отвела его в сторону и сказала:

Ислам, стараясь быть незамеченным, пошел в крайнюю юрту.

В маленькой серой юрте никого не было, кроме Газизы. Она сидела в полумраке у догорающего очага. Синие огоньки бегали по багровым углям. Угли тускнели, затягиваясь голубым пеплом.

Сегодня весь вечер мучила Ислама ревность, когтистая, как росомаха. Подчиняясь ей, он готов был на что угодно, Ислам ревновал Газизу не только к жениху. Он ревновал ее ко всем, кто, суетясь и волнуясь, устраивал ей новую жизнь. Он ненавидел всех, кто старался отдать ее в объятия соперника. При мысли об этом у него мутился разум. Нервно и возбужденно разговаривал он с Газизой, терял самообладание, громоздил невнятные фразы, выкрикивая непонятные слова. И когда Газиза, по-прежнему хладнокровная, стала успокаивать его, он заявил:

Погасли синие языки пламени в очаге. Истлели и рассыпались в золе последние угольки. Густой полумрак окутал убогую обстановку юрты. Только через многочисленные дыры ветхой кошмы большими белыми монетами падал прозрачный свет луны на камни очага, на лохматые овчины и кошмы.

Ислам порывисто обнял Газизу. Его страсть сделала ее покорной и тихой. Крепко сжимая в объятиях гибкое тело Газизы, Ислам молча и жадно целовал ее губы. Когда пришла пора уходить, Газиза снова взяла с Ислама обещание не покидать ее в эти дни.

Выйдя из юрты, Ислам заметил темную фигуру удаляющегося человека. Лица его не было видно, но по одежде Ислам узнал в нем одного из товарищей жениха, того самого, который вечером подозрительно смотрел на Ислама, покидавшего юрту Айши. Но юношу это не встревожило. Он спокойно вернулся в юрту жениха.

Гости уже отужинали. Перед ужином несколько раз посылали за Исламом, но нигде не могли его разыскать. Всем показалось подозрительным исчезновение одного из почетных гостей.

Ислам вспыхнул, но, не найдя острого ответа, смолчал. Эта шутка встревожила и Жакуба. Особенно расстроился он после того, как, побывав на улице, поговорил с кем-то. Обеспокоенный и раздраженный,