Путь Абая. Книга III - Мухтар Омарханович Ауэзов

- Оказывается, в глубине необъятной России достаточно своих Кунанбаев и Такежанов - там они зовутся помещиками и дворянами. Но у них мужики, крестьяне - собственность, как скот у наших баев, и с этим человеческим имуществом русские баи и владетели могут делать все, что им захочется. Они своих рабов, прислужников и розгами запарывают, а при желании могут продать, обменять, словно скотину. Керала рассказывал, как его барин Педот хотел купить у соседа-владетеля его охотничью собаку, отличную борзую, резвее которой не было во всей округе. Но сосед, сам охотник, всегда соперничавший на поле с владетелем Педотом, ни за какие деньги продавать борзую не собирался. И тогда Педот, заметив, что сосед сладкими глазами смотрел на одну красивую служанку девятнадцати лет, Аксинью, сестренку Кералы, предложил ему обмен - собаку на свою рабыню. Сосед пошел на сделку, - тут же девушка была призвана в дом, и Педот оставил ее наедине с баем-помещиком. Керала подкрался к окну и заглянул в комнату: старый бай собирался обесчестить Аксинью, она закричала, и тогда Керала разбил одним ударом окно, кинул топор и поразил бая-помещика. После этого решил, что ему все равно пропадать, - и начал мстить, всей яростью своей многолетней ненависти. Есть такое выражение у русских - «пустить красного петуха». Это когда устраивают пожар, поджигая дом врага. Керала тут же пустил красного петуха на усадьбу Педота, а сам с беспамятной сестрой на плечах скрылся в лесной чащобе. С того дня он пошел пускать красного петуха по всей округе, начиная с усадьбы насильника своей сестры, и два месяца полыхали пожары в подворьях тех помещиков, которые были наиболее ненавистны их крепостным рабам. Кералу ловили всей карательной силой округи, однажды его в лесу окружили пятнадцать человек, но он с одним лишь железным шокпаром-шестопером в руке бросился к ним навстречу, перебил всех до одного и скрылся. Каков Керала! И все же его изловили царские солдаты. Заковали в кандалы, представили на суд.

Хотели его повесить, однако почему-то смертную казнь сменили на пожизненную каторгу. Может быть, судьям хотелось, чтобы злодей не сразу умер, быстрой смертью заплатив за свои преступления, а промучился на каторге как можно дольше? Кто знает. Керале было двадцать пять лет, когда его судили, почти столько же он просидел в тюрьмах-зинданах и отбывал на каторге.

- Ой-бо-ой! Бедняга! Страшная участь! Это же какую силу, какое терпение надо иметь, чтобы все выдержать? - воскликнул своим густым, рыкающим голосом воитель и охотник Абыл-газы.

И Даркембай, постаревший батыр степных жатаков, восхищенно покачал головою:

- Как и есть бедняга! Видно, такова участь всякого бесстрашного джигита!

Базаралы:

- Был он джигитом в самом цветущем возрасте, когда начал мстить, - и вот уже скоро тридцать лет, как ходит в железных цепях на каторге. Был силен и смел, как сокол, был беден, молод и беспечен, - и все отдал за один удар, которым совершил праведную месть... Вот это судьба! - сказав это, он умолк и надолго призадумался.

- Каторжная жизнь разводит людей, много этапов он прошел, тюрем и острогов Керала повидал немало, - продолжал База-ралы. - Он был из старых каторжан, обладавших великим терпением, поэтому и протаскал на себе кандалы целых тридцать лет. А сейчас появилось много молодых кандальников из нового поколения, и это уже совсем другие люди. У них терпения такого уже нет, все они горячие бунтари, мне встречались многие зачинщики бунтов, и эти уже действовали не поодиночке, желая отомстить, не прятались по глухим лесам. - И опять Базаралы надолго умолк, уйдя в думы.

- «Тысяча и одна ночь» - это вам не тысяча и одна ночь каторжника Кералы, а легенды «Бахтажар» - это не страшные рассказы о русских бунтах, которые мне пришлось слышать от русских каторжников. Среди них - немало своих Базара-лы и Балагазов, натерпевшихся от своих собственных Таке-жанов... Одна боль терзала меня постоянно в мои горькие каторжные дни и ночи, одна мысль. Это была не печаль изгнанника, тоскующего по родным местам, нет. Я день и ночь мучился от постыдного сознания, что на каторгу-то был загнан одним пинком Кунанбая! «Утонул в мелкой луже, ничего путного не совершив. Был уничтожен врагом, не нанеся ни одного сокрушительного удара, который запомнился бы ему на всю жизнь, чтоб враг скулил бы, не переставая». Такие сожаления мучили меня, и это была моя постоянная боль. - Так завершил Базаралы свою длинную исповедь.

Старый Даркембай слушал его с большим волнением, глубоко сопереживая ему. Каждый рассказанный эпизод из чужой «тысячи и одной ночи» поднимал в его душе горячие вихри сочувствия и солидарности. Покачивая своей трясущейся белой головой, старик то вздыхал глубоко, то принимался смеяться. По окончании повествования Базаралы, Даркембай высказался неожиданную для всех:

- Я знаю, баурым, что ты не зря рассказываешь обо всем этом мне и Абылгазы. Ты учишь нас. Ты учишься сам, настраиваешь себя. На что? Об этом каждый из нас должен подумать наедине с собой..

Устремив на Базаралы и Абылгазы их-под седых ястребиных бровей свои пронзительные выцветшие глаза, постаревший батыр говорил молодым:

- И сам должен сказать самому себе честные слова. Чего это мы раньше все горевали да сетовали, что обижают нас несправедливо, беды наваливают на наши головы сильные захребетники! Но какой толк с тех жалоб и сетований? Как хрипели в петле аркана, пойманные подлыми баями, так в петле и оставались всю жизнь. И я сегодня уяснил все для себя. Меня не годы состарили, - а эта проклятая скорбь жалобная! Но сегодня я говорю себе: «Или валяйся себе в старой золе, Даркембай, или поднимись, отряхнись и выходи сражаться за благое дело! Хоть погибни, но взмахни разок мечом над головою!»

Базаралы и Абылгазы были довольны словами старика, посмеиваясь дружелюбно, они восхищенно смотрели на него.

- Даке, ты верно сказал: «Какой толк с тех жалоб и сетований!»

- Аксакал! Это не просто слова, а удар соилом прямо по голове! - добродушно хохотнув, молвил Абылгазы. Помолчал и добавил: - Хватит нам жаловаться! Настала пора садиться в седло и выходить на дело. Базеке, вперед! И пусть нам сопутствует удача! Иншалла! - С этими словами он вскочил на ноги.

В своем краю охотник-беркутчи, следопыт и одинокий воитель Абылгазы слыл человеком, чьи слова никогда не расходятся с делом. Правда, за ним ходила еще