Пять королевств Ирландии - Джеймс Стефенс

— Это же аромат октября! — сказал он себе, — Это запах яблок[23].

Он повернулся и увидел остров, заросший яблонями. Между яблонями текли ручьи, в которых вместо воды было вино. Прислушавшись, он услышал, как сквозь бесконечный монотонный шум моря с берега доносятся звуки птичьих песен — остров был полон птиц, и их голоса звучали прекрасно, радостно и торжественно.

Он причалил к этому дивному острову и пошел вперед на звук птичьих голосов, под сень яблонь, к берегам озер, заросшим священным орешником, плодоносящим орехами мудрости, что падали в эти озера, и, видя все это, король возблагодарил своих богов за то, что земля не вздрогнула у него под ногами и деревья, крепко держащиеся за эту землю корнями, не пошли на него войной.

Глава 6

Немного пройдя по этим прекрасным местам, Конн увидел дом, который, казалось, нежился в лучах солнца. Крыша его была сложена из птичьих крыльев — голубых, желтых и белых, а вела в тот дом дверь из хрусталя меж двух бронзовых колонн.

В этом чудесном доме жила королева острова по имени Ригру (что значит Щедроглазая), дочь Лодана и жена Дайре Дегамра. Она восседала на хрустальном троне, а рядом сидел ее сын Сегда, и оба они вежливо приветствовали Верховного короля.

В том дворце не было слуг, да, собственно, и нужды в них тоже не было. Верховный Король обнаружил, что его руки оказались вымытыми словно бы сами по себе, а чуть позже с удивлением заметил, что пища сама появляется перед ним, и перемена блюд происходит также без участия чьих-либо рук. Новая мантия легко легла на его плечи, ибо прежнюю совсем выбелило солнце, истрепал ветер и просолила вода, и не подобало Конну в таком виде представать перед королевой.

Конн увидел, что еда появляется только перед ним, что его вовсе не обрадовало, ибо сажать гостя за стол одного противоречило представлениям короля о гостеприимстве и заставляло его нарушить обет, некогда данный богам.

— Милостивые хозяева, — сказал он, отказываясь от пищи, — мой гейс[24] запрещает мне есть в одиночестве.

— Но мы всегда едим в одиночестве, — ответила королева.

— Я не могу нарушить гейс, — сказал Верховный король.

— Я буду есть вместе с тобой, — вступил в разговор Сегда (чье имя, кстати, означает Сладкоголосый), — поскольку ты гость и негоже тебе нарушать из-за нас свои обеты.

— Я благодарен тебе, — сказал Конн, — ибо меня и так уже настигло большое несчастье, и мне не хотелось бы усугублять его гневом богов.

— Что же случилось с тобой? — спросила благородная королева.

— Вот уже в течение целого года, — ответил Конн, — в Ирландии не родится хлеб и нет молока. Земля пересохла, деревья засохли, птицы не поют теперь в Ирландии, пчелы не приносят меда.

— Ты действительно в беде, — согласилась королева и продолжила: — Но какая же нужда привела тебя на наш остров?

— Я пришел просить у тебя взаймы твоего сына.

— Взаймы? Моего сына?

— Я узнал, — объяснил Конн, — что если доставить сына безгрешных родителей в Тару и омыть его в водах Ирландии, моя земля исцелится.

Король острова Дайре, который до этого не вступал в разговор, вдруг резко вмешался, потрясенный речами гостя:

— Мы не отпустим своего сына ни с кем, будь то даже король всего мира!

Но Сегда, видя выражение безысходной тоски на лице Конна, возразил отцу:

— Не доброе это будет дело — отказывать в помощи Ард-Ри Ирландии. Я поеду с ним.

— Не езди, душа моя, — взмолился отец.

— Не уезжай, мое сокровище, — стала просить его мать.

— Я в самом деле должен ехать, — ответил мальчик, — ведь этим я могу сделать добро народу нашего гостя, тем более что никто кроме меня не может ему помочь.

— Что же, отправляйся, — сказал ему отец. — Но я отпущу тебя только под личное покровительство Верховного короля и королей Пяти Королевств Ирландии, и под охрану Арта сына Конна, и Финна сына Уайла, и под защиту всех магов, и бардов, и всех людей, владеющих Искусством, что ни есть в Ирландии, — и вслед за тем он потребовал от Ард-Ри клятвенного обещания, что все это будет обеспечено мальчику.

— Будет так, — пообещал Конн.

И вскоре он покинул остров вместе с Сегдой. Спустя три дня достигли они берегов Ирландии и в скором времени прибыли в Тару.

Глава 7

По прибытии во дворец Конн созвал своих магов и поэтов на совет и сообщил им, что нашел мальчика, соответствующего всем требованиям, то есть сына девственницы. Ученые люди посоветовались и пришли к выводу, что юношу надлежит убить, а кровь его смешать со священной землей Тары, и смесь эту разбросать под засыхающими деревьями.

Когда Сегда услышал об этом, он был удивлен и возмущен. Но вскоре, поняв, что остался один, без всяких надежд на будущее и какую-либо помощь, он пал духом и сильно обеспокоился за свою жизнь. Вспомнив о данных его отцу обещаниях всяческой защиты, он обратился к магам и бардам и воззвал к Верховному королю, напомнив ему об обещанном покровительстве.

Конн пришел в великое смятение — ведь он дал слово оказывать мальчику любую мыслимую помощь и, стремясь заполучить того, без кого он никак не мог обойтись, отдал его под защиту всех мужей Ирландии.

Однако мужи Ирландии отказались признать принятые за них королем обязательства и заявили, что, хоть Ард-Ри и говорил с отцом мальчика, но не от имени всей Ирландии.

— Мы вовсе не собираемся посылать этого принца на смерть ради нашего собственного удовольствия, но для блага Ирландии он должен быть убит, — так сказали они.

Были и противники. Арт и Финн, а с ними прочие вожди воспротивились мысли о том, что кто-то, отданный под их покровительство, может пострадать от чьей-либо руки. Но мужи Ирландии вместе с магами заявили, что король прибыл в Волшебную Страну в большой беде, что действовал он при обстоятельствах, отменяющих все его клятвы, и, следовательно, клятвы эти никого ни к чему не обязывают.

Жаркие споры шли в Палате Совета, на рыночной площади, на улицах Тары. Некоторые утверждали, что честь всего народа превыше чести отдельных людей. Другие говорили, что, напротив, для каждого человека его собственная честь превыше всего — и богов, и самой Ирландии, которая, как известно, тоже божественна.

Так вот оно и шло. Сегда, ласково и любезно убеждаемый представителями обеих сторон, погружался в отчаяние.

— Ты умрешь ради Ирландии, сердце мое, — говорил один и трижды целовал Сегду