Алина и Валькур, или Философский роман. Книга вторая - Маркиз де Сад

«Кто я такой? — повторил вопрос бродяга. — Личность моя повергнет вас в изумление; если я скажу правду, вы ничего не поймете».

«И все-таки?» — задала я вопрос гиганту, по всем признакам настроенному вполне добродушно.

«Мои любезные подружки, — отвечал незнакомец, — знайте же, что я враждую с Господом, служу дьяволу и делаю добро ближним».

«Клянусь святым Христофором, я ничего не уразумела, — пробормотала Климентина, несколько собравшись духом, — объясните-ка яснее, если хотите, чтобы вас поняли, дружок».

«Потише, потише, — оборвал ее незнакомец, — сначала расскажите все о себе; люди нашей профессии не питают доверия к доносчикам. Итак, если желаете узнать мой ответ, в первую очередь говорите вы».

Собеседник наш выглядел до чрезвычайности забавно; чем больше мы его рассматривали, тем больше было наше изумление; в слабом свете восходящей луны мы заметили, что он был облачен в зеленый полукафтан и желтый плащ; физиономия бродяги украшалась длиннейшими усами, а приделанное к шляпе перо достигало в длину около пяти дюймов. Климентина приняла гиганта за безобидного шарлатана и с наигранной наивностью рассказала ему историю наших приключений, не забыв поплакаться о том, что после ограбления мы испытываем страшную нужду.

«Ах-ах, бедняжки, — посочувствовал нам этот человек, — из-за вашей добродетели вам теперь нечем наполнить животики. Пойдемте, пойдемте же... Следуйте за мной. Люди, по долгу службы обязанные оказать вам гостеприимство, повели себя как злодеи, лицемерные развратники, гнусные сластолюбцы, все они важные судьи с каменными сердцами... Пойдемте, убедительно вас прошу, может быть, среди цыганского табора вы найдете настоящих друзей».

В смущенном молчании мы пошли вслед за новым знакомым. Обогнув лачугу, близ которой мы присели передохнуть, он постучался в дверь, видневшуюся с другой стороны. Войдя в помещение, мы увидели дюжину его обитателей, собравшихся вокруг очага и тихонько переговаривавшихся друг с другом, остальные же крепко спали на полу.

«Друзья, — обратился наш проводник к цыганам, — перед вами стоят две бедные заблудившиеся девушки, не знающие, где им приклонить голову. Когда богач оставляет бедняка подыхать с голоду, когда судья выносит приговор невинному, мы обязаны защитить законы общества и восстановить поруганную справедливость. Ну, скатерть на стол!»

Слыша такую речь, мы не могли удержаться от слез.

«О Климентина! — вскричала я тогда. — Посмотри, какие разные бывают на свете люди! Среди блеска цивилизации мы встретили одни только омерзительные пороки, а все добродетели видим среди тех, кого общественное мнение удостаивает одного лишь презрения».

Между тем проснулись спящие; они поспешили приготовить обеденный стол. Нас обступили шесть цыганок; четыре из них показались нам очень симпатичными. Они оказывали нам всяческие знаки внимания, говорили ласковые слова, сожалели о наших бедах, приглашали усесться поудобнее и, хотя сами уже успели отужинать, расположились рядом с нами, предлагая отведать угощение.

Свою меланхолию нам удалось прогнать при помощи жареного каплуна, двух сытных пирогов, окорока и двух кусков разогретой курицы с рисом, а также изрядной дозы превосходной мадеры. Мужчины, сидевшие напротив нас, клялись, что не дадут нам погибнуть, даже если для этого им придется рискнуть жизнью... Слезы продолжали катиться из наших глаз, от избытка благодарности мы не могли вымолвить ни слова и только молча смотрели на этих добрых и приветливых людей; время от времени мы все-таки произносили какие-то бессвязные фразы:

«Предрассудки... роковые предрассудки... сколько раз они вводили нас в заблуждение, и как несправедлив мир!»

Когда мы немного подкрепились, нежные и очаровательные девушки, подойдя к нам поближе, с изысканной вежливостью попросили рассказать им о наших злоключениях, что мы и не преминули сделать. Рассевшись вокруг, они слушали нас с живейшим интересом.[19]

«Теперь настало время вам передохнуть, — сказал нам гигант. — Донна Кортилия, — продолжал он, обратившись к самой старшей из женщин, — возьмите этих девушек с собой и устройте их на ночлег поудобнее. Завтра утром они сами решат, что им делать дальше и окажут нам честь распить с нами еще несколько бутылочек вина».

Донна Кортилия отвела нас в угол хижины; в качестве мягкой постели нам была предложена куча опавших листьев, а вместо подушек — какие-то лохмотья, иначе наши волосы могли ночью намокнуть. Обняв нас на прощание, донна Кортилия сказала:

«Во дворце короля Испании, я, разумеется, оказала бы вам гораздо лучший прием».

Мы сразу же крепко уснули; давно нам не приходилось наслаждаться спокойным сном; находясь среди так называемых благородных людей, мы постоянно трепетали от страха, зато с цыганами мы чувствовали себя в совершенной безопасности.

На рассвете наша добрая хозяйка с помощью своих подруг развела в очаге огонь; подогрев вино и мясной отвар, она пригласила нас к завтраку. Цыганка поинтересовалась, хорошо ли мы спали ночью.

Охотно откликнувшись на ласковые слова, мы горячо поблагодарили ее за радушный прием. Тем временем с утреннего обхода возвратился домой главарь цыган; закусив куском жареного мяса, обильно политого соусом, он осведомился, чем еще он может быть нам полезен.

«Минуточку, — ответила ему Климентина, — я должна посоветоваться с подругой».

Цыгане отошли в сторону, чтобы не мешать нашему разговору.

«Неужели ты сомневаешься, — обратилась ко мне Климентина, — что с цыганами мы повстречались по воле самого Провидения, к которому, кстати говоря, ты испытываешь слепое доверие. Небо желает избавить нас от несчастий, нас окружают добросердечные люди, не лучше ли нам оставаться и дальше в таборе?»

«В этой компании я чувствую себя несколько неловко, — отвечала я Климентине, — но если они действительно направляются в сторону Мадрида, нам нужно к ним присоединиться; в противном же случае, признаюсь тебе откровенно, мне тяжело будет путешествовать с этими компаньонами».

«Можешь не сомневаться, я тоже горю желанием снова увидеть Мадрид, — шепнула мне Климентина, — надеюсь, мне удастся там повстречаться с матерью и возобновить старые знакомства; кроме того, мне не терпится помочь тебе вернуться на родину».

«Значит, наши цели совпадают и нам остается узнать, куда цыгане намереваются держать путь дальше. От их ответа зависит наше решение».

Мы подошли к мужчинам.

«Добрые и гостеприимные господа, — сказала им я, — вы пожалели несчастных нищенок, вы помогли нам скрыться от жестоких и несправедливых людей, готовых при случае напасть и на ваш табор, поэтому мне представляется уместным спросить, куда вы теперь направляетесь?»

«В Испанию, — отвечал нам главарь, — в Португалии кочевать небезопасно, и мы решили отправиться в иное королевство».

«Прекрасно! — воскликнула я, услышав такой ответ. — Умоляю вас, возьмите нас с собой, потому что в Мадриде нам окажут помощь».

«Девушка, — обратился ко мне главарь, — наши обычаи покажутся вам странными, к тому же, мы не хотим задевать ваши предрассудки. Я обязан рассказать о наших порядках, прежде чем соглашусь выполнить вашу