Великая страна - Леонид Костюков

Майк прокашлялся и начал:

— Эдди и Сюзанна выросли рядом, но никогда не видели друг дружку…

Тут мгновенно установилась тишина — и так же мгновенно была нарушена, пока Майк набирал воздух для второй фразы.

— Да, это так! Я свидетельствую об этом, но, с другой стороны, что нам до Эдди и Сюзанны?!

Общество, обомлев, обернулось к мистеру Смиту, который обходил каждого встречного по плавному виражу так естественно, словно люди были манекенами. Присягну на Билле о Правах — не в одном животе от изумления взбурлил пунш.

— Восемь человек в этом зале, да, восемь человек могут продолжить эту историю и не прерываясь довести до счастливого конца; могут упаковать в нее чудесный магический шарик — да, драгоценный Майк, кстати, я видел такие шарики на ярмарке в Милуоки по три доллара за пару; если вы приобрели их дороже, это наводит тень на вашу коммерческую репутацию. Так вот, эти истории, лежа в ряду, обесценивают одна другие, как всякий конвейерный товар. Восемь, леди и джентльмены, восемь равноценных историй, одна правдивая и семь… практически правдивых, потому что они вполне могли произойти, но на этой кишащей людьми планете уже произошло столько невероятного, что все вероятное произошло точно и многократно…

Опытный оратор, Смит не мог не понимать, что сильнейшим словом в его речи является это самое восемь, выдающее необъяснимое знание аудитории (или это знание превосходно имитирующее). К этой минуте сменился не только рассказчик. Героями исподволь стали не Эдди и Сюзанна, — горько соглашаться со Смитом, но что нам до них?! — а Тревор и Мак, Клаудиа и Катарина, мы с вами, наконец. У нескольких исправных налогоплательщиков слегка засвербило в задах, потому что неприятно подозревать собственную жизнь в мозгу федерального агента, раскромсанной и снабженной ярлыками. И дело тут вовсе не в уголовной ответственности, да и какая там серьезная ответственность за жалкие… да и свидетелей… да и улик… да и давно это было… словом, попросту как-то неудобно, вроде как появиться перед обществом в подштанниках из галантереи Клермо, хотя ничего позорного нет в самих по себе этих подштанниках, вполне состоятельные подштанники. Смит между тем продолжал:

— Пусть я здесь впервые, но слухом полнится американская земля, и, насколько я понимаю, никто не уйдет отсюда без подарка. Так, дружище Майк? Так что, если нам повернуть аукцион на девяносто градусов, тем более, что все равно, откуда начинать разгадывать кроссворд: по горизонтали или по вертикали. У меня, хе-хе (он не хихикнул, а именно сказал хе-хе), тоже припасены подарочки, да, леди и джентльмены, подарочки…

Пару нервных цветных гостей прошиб при этих невинных словах настоящий сибирский озноб; Элиза же Хэмпшир кратко хохотнула — и икнула, словно кто-то заткнул ей белозубый рот.

— Тревор, так твою! Перестань креститься в кармане, а в другом сжимать фигу, а то, я догадываюсь, оцепенеют твои пальцы и таким останешься навек. Попомни мои слова — так, кажется, ты говоришь? Давай, выйди-ка лучше на подиум, как топ-модель, а мы с Майком посоревнуемся, что лучше бы тебе подарить.

Старикан Каннингем сомнамбулически вытащил собственное тело в центр зала; общество приветствовало его молчанием.

— Ваш ход, Майкл!