Флирт - Бут Таркингтон

Он прочитал пару строк, слегка нахмурившись.

— О боже, кажется, это роман. Должно быть, она считает меня критиком и хочет, чтобы я его прочитал.

Улыбнувшись этой идее, он закрыл книжицу.

— Займусь этим после ужина. Посмотрим, насколько хорош у Лоры Мэдисон литературный стиль. Кто бы мог подумать, что она решит стать писательницей.

— Я думаю, Лоре есть что сказать, — ответила его мать. — Я всегда считала ее интересной девушкой.

— Да. Она и танцует хорошо.

— Разумеется, — задумчиво продолжала миссис Линдли. — Она редко говорит, потому что ей редко дают такую возможность.

Ричард сделал вид, что не понял намека.

— Странно, что Лора прислала это мне, — сказал он. — Ее никогда не интересовало мое мнение. Не помню, чтобы она вообще разговаривала со мной на какие-нибудь темы, кроме одной.

Он вновь сосредоточился на содержимом своей тарелки.

— Кроме одной? — переспросила его мать.

— Да, — ответил он своим обычным озабоченным и небрежным тоном. — Ну, может быть, двух. Джо, передай, пожалуйста, хлеб.

— И о чем же она с тобой разговаривала, Ричард?

— О Коре и еще обо мне, — просто ответил он.

Глава XVIII

Миссис Линдли устроила для сына небольшой кабинет на втором этаже. После ужина Ричард уютно расположился в кожаном кресле возле лампы и открыл книгу Лоры.

На первой странице была записана дата и одна строка:

«Сегодня я влюбилась».

Вторая страница была датирована следующим днем, а ниже он прочитал:

«Это все, что я смогла вчера написать. Я была слишком взволнована. Кажется, у меня в груди что-то поет. Вчера я не могла думать предложениями и даже словами. Как странно: я уже давно решила вести дневник, переплела блокнот, и вот теперь пишу все это. Но нет, это будет не дневник. Это будет твоя книга. Я буду бережно хранить ее для тебя и писать только о тебе.

Представь, как будет странно, если однажды она окажется в твоих руках. Не смею думать, что такой день наступит. Но может быть… Нет, нельзя питать надежды. Люди, которые ничего не ждут никогда не разочаровываются. Об этом нужно помнить. Однако каждая девушка имеет право надеяться, что когда-нибудь к ней придет любовь. Я же надеялась до вчерашнего дня.

Наверное, я всегда много думала о тебе, сама того не зная. Наш ум вечно занят мыслями, и мы почти не замечаем этого. Мозг человека — что-то вроде ткацкой фабрики, владелец заглядывает в цех лишь изредка, и большую часть времени понятия не имеет, что именно производится на его веретенах.

Вчера я тебя видела. Случайно. Вообще почти всю мою жизнь я видела тебя два-три раза в месяц, хотя ты редко к нам приходил. И вчерашний день ничем особенным не выделялся. Ты просто стоял на углу Ричфилд-стрит и ждал такси. Кора сказала сегодня утром, что ты несколько месяцев отсутствовал в городе. Смешно сказать, но я не знала об этом. Где-то глубоко внутри я заметила и оплакивала твое отсутствие. А потом, когда увидела тебя на углу Ричфилд-стрит, так обрадовалась, что словно прозрела. И мне открылась чудесная правда».

Линдли отложил записи и зажег сигару. Записи Лоры поразили его. Уж точно, это был не роман. Смутно ему припомнились дневники Марии Башкирцевой[39] — кажется, она писала что-то подобное.

Он возобновил чтение.

«Ты обернулся и заговорил со мной в своей милой рассеянной манере, хотя я никогда не задумывалась, как прекрасно ты говоришь. Мне только врезалось в память, как тебе идет твой светло-серый костюм. Я так долго видела тебя в черном, потому что ты носил траур по брату…»

Ричард, обеспокоенный невероятной догадкой, перечитал последние слова и отмахнулся от этой мысли, как от полного в вздора.

«…потому что ты носил траур по брату, и мне показалось, что светло-серый тебе к лицу. Потом произошла очень странная вещь: я почувствовала доброту твоего взгляда. Я подумала, что твой милый отстраненный взгляд полон задумчивой доброты. Это самый прекрасный взгляд на свете. Я увидела это совершенно ясно. А когда ты приподнял шляпу, солнечный свет заблестел на твоих волосах так ярко, что я затрепетала всем телом. Я не понимала, что со мной случилось и что заставило меня испугаться тебя. Я так испугалась, что не стала дожидаться, когда ты сядешь в такси, а просто убежала. Я не могла произнести ни слова.

И когда я шла домой, дрожа всю дорогу, я видела этот ослепительный солнечный блик на твоих волосах и задумчивый добрый взгляд. Как будто ты не сел в такси, а пошел со мной по улице. И с каждым шагом для меня мир вокруг менялся. Я шла все быстрее и быстрее, вбежала в дом и бросилась к роялю. Как будто мои пальцы жаждали клавиш. И только потом я поняла, что моя музыка о тебе и что я люблю тебя.

Люблю.

Как все изменилось. Музыка обрела смысл, которого раньше не было. Жизнь для меня расцвела. Повсюду свет и сияние, которых я раньше не замечала. Воздух напоен ароматами. Как будто солнечный луч на твоих волосах разлился на весь мир.

Теперь я понимаю, как никогда, что весь этот ослепительный мир создан для любви и без нее не имеет смысла. До вчерашнего дня моя жизнь была серой, нет, не серой, потому что серый — красивый цвет. Годы до вчерашнего дня вообще были бесцветными. Да, только любовь в этом мире имеет смысл, а без нее нет жизни. Я обрела этот дар и полюбила весь мир. Я чувствую, что должна быть добра, добра, добра со всеми!

Помню, когда и была маленькой, бабушка рассказывала, что во времена первых поселенцев женщины шили мужскую одежду, домотканую. И эта одежда на красивом молодом ковбое казалась ей самой красивой на свете. Я подумала, какое счастье было бы шить для тебя, если бы мы с тобой жили в те стародавние времена. Мой дорогой, ты очень похож на человека, который жил во времена первых поселенцев. Я представляю, как ты въезжаешь в город на лошади, и все девушки прилипают к окнам. А я шью рубашку для тебя. О, я сшила бы для тебя самую теплую одежду на зиму. Мне кажется, на небесах женщинам разрешают шить одежду для любимых мужчин.

Сейчас я пишу и слышу голос Коры внизу. Она кричит на