Едгин, или По ту сторону гор - Сэмюэл Батлер

попасть в руки едгинцев, они наверняка скажут, что мое утверждение, будто хорошие отношения между родителями и детьми у них редкость, есть бессовестное извращение фактов и что мало кто из молодых людей не чувствует себя счастливее в обществе ближайших родственников[23], чем во всяком другом. Г-н Носнибор наверняка именно так и скажет. И все же не могу удержаться, чтобы не заявить, что он был бы немало сконфужен и раздосадован, если б его покойные родители оказались в живых и вознамерились нанести ему визит продолжительностью этак с полгода. Вряд ли на свете есть много такого, что огорчило бы его сильнее. Они скончались в весьма пожилом возрасте лет за 20 до того, как я с ним познакомился, так что предположение мое чисто фантастическое; однако если б их обращение с ним было таким, какое он в юности считал доброжелательным, лицо его наверняка светлело бы, когда он вспоминал о них на склоне жизни.

Касательно тех двух-трех случаев семейной любви, которые мне встретились, уверен, что молодые люди, искренне любившие отцов и матерей в 18 лет, и в 60 были бы счастливы, окажись у них шанс увидеть их у себя в гостях. Ничто не порадовало бы их больше, разве что, возможно, зрелище того, как счастливы их собственные дети и внуки.

Так оно и должно быть. И это вовсе не недостижимый идеал; это то, что существует в отдельных случаях, а может существовать почти везде и всегда, если только чуть больше терпения и снисходительности будет проявлено со стороны родителей; но в настоящее время это редкость — у едгинцев даже есть пословица, которую я могу перевести лишь приблизительно, но смысл в том, что у некоторых людей величайшей радостью было бы увидать, как на том свете огорчатся их родители, оказавшись вновь и уже навеки в компании бабушек и дедушек; а кроме того, слово, которым обозначается в их языке глубочайшая степень страдания, буквально переводится как «любовь из-под палки».

Слово «родитель» — вовсе не талисман, порождающий таинство сердечной привязанности, и я легко поверю, что мой ребенок сочтет меньшей бедой, если потеряет и меня, и Аровену в возрасте 6 лет, чем если вновь нас обретет, когда ему стукнет 60 — суждение, коего я не стал бы вверять бумаге, когда б не чувствовал, что оказываюсь у него как бы в заложниках или, по крайней мере, вкладываю в его руки оружие против меня, ежели самомнение мое выйдет за пределы разумного.

Деньги — главный вопрос этих отношений. Если родители будут нацеливать детей на приобретение профессиональных знаний раньше, чем они обычно это делают, дети вскоре начнут сами зарабатывать на жизнь и станут независимыми. А при существующей системе молодые люди становятся достаточно взрослыми, чтобы обзавестись всяческого рода законными потребностями (тем более если окружение этому способствует), прежде чем научаются способам зарабатывания денег, чтобы их оплачивать; а это значит, что они либо должны обходиться без них, либо вытягивать из родителей больше, чем те могут им уделить. Виновны в таком прежде всего Колледжи неразумия, где мальчику преподают «гипотетические принципы»; проводя там год за годом, он остается неспособным трудиться ни на том, ни на другом, ни на третьем поприще (и вряд ли имеет о них понятие), тогда как всё это время ему следовало бы заниматься конкретным делом, начиная с нижних ступеней, вникая на опыте в практику и наращивая навыки в соответствии с приложенными усилиями.

Школы неразумия приводили меня в немалое удивление. Конечно, легко впасть в псевдоутилитаризм, и я охотно поверю, что система эта хороша для отпрысков богатых родителей или для тех, кто выказал талант к приобретению «гипотетических знаний»; но беда в том, что культ Идгран требует, чтобы все, кто претендует на респектабельность, посылали детей в одну из этих школ, вследствие чего из родителей годами выкачиваются немалые деньги. С изумлением смотрел я, на какие жертвы должны идти родители ради того, чтобы дети их стали настолько ни к чему не приспособленными, насколько это вообще возможно; и трудно было сказать, какое поколение больше страдает — старшее, которое несет затраты, или молодое, которое в громадном большинстве случаев умышленно ввели в заблуждение там, где дело идет об одном из важнейших жизненных вопросов, и которому либо указали ложный путь, либо предоставили плыть по течению.

Думаю, я не ошибся, придя к выводу, что нарастающая тенденция ограничивать размер семей путем убийства новорожденных — зло, тревожащее всю страну — имело почти единственной причиной, что во всех концах страны Едгин образование превратилось в фетиш. Даже если признать, что необходимо создать условия, дабы каждый ребенок был обучен чтению, письму и арифметике, обязательное государственное образование должно на этом заканчиваться, и ребенку следует приступить (при условии, что взяты все необходимые меры, чтобы уберечь его от переутомления) к овладению начатками ремесла, каким он будет зарабатывать на жизнь.

Приобрести их в заведениях, которые у нас называются школами технического образования, он не сможет; в этих школах монастырские порядки, и к реальной жизни с ее синяками и шишками они ученика не готовят, а кроме того, практически не готовят к труду на открытом воздухе. Ремесло можно изучить лишь в мастерской у тех, кто зарабатывает этим ремеслом на хлеб.

Мальчики, как правило, ненавидят всё искусственное, им подавай реальность, вещественность; дайте им шанс зарабатывать, и они скоро начнут получать деньги за труд. Когда родители поймут, что их дети, вместо того чтобы перегружать себя умозрениями, с младых ногтей начнут вносить вклад в благополучие семьи, они скоро прекратят убивать их и будут стремиться иметь такое изобилие отпрысков, какого сейчас им не надо. При нынешнем же положении вещей государство возлагает на плечи родителей непосильный груз, а потом ломает руки в ужасе от преступлений, в которых оно само и виновато.

Зло это не столь распространено среди менее «нарядных» классов населения; у них принято, чтобы ребенок в возрасте примерно 10 лет начал делать что-нибудь полезное: если у него есть ярко выраженные способности, он встает на путь, где ему предстоит добиться успеха, если же нет, то, по крайней мере, не делается еще более ни к чему не пригодным под влиянием того, что друзьям его угодно называть «образованием». Люди, как правило, находят место в жизни, и хотя иногда терпят неудачу, всё же в большинстве случаев те, кто обладает ценными талантами, отдают себе в этом отчет и умеют с выгодой продать их на рынке труда. Думаю, едгинцы начинают всё это осознавать,