Под маской, или Женская сила - Луиза Мэй Олкотт

– Это мне еще предстоит выяснить. Вы поете, мисс Тревлин?

– Немножко, – отвечала Лиллиан с ледяной надменностью.

– Мисс Тревлин великолепно поет, – вмешалась Мод, которая благоговела перед двумя дарованиями своей подруги – голосом и внешней красотой. – Пойдем, Лиллиан, компания сегодня небольшая, наверняка ты согласишься спеть для нас. Я передаю тебе матушкину просьбу. Вот сейчас Эдит доиграет, и ты споешь, не так ли, дорогая?

К удивлению Мод, Лиллиан сразу согласилась и об руку с Тальботом прошла к фортепьяно. Все еще надеясь получить от него знак, что он помнит их прошлое, Лиллиан выбрала песню, которой научил ее сам Пол. Вдохновенное, искусное исполнение заинтриговало слушателей, не имевших ключа к настроению певицы. На последней строфе голос Лиллиан дрогнул – но тут вступил Тальбот и прекрасно поставленным голосом благополучно довел песню до конца.

– Вам знакома эта песня? – шепнула Лиллиан под звуки похвал.

– Она знакома каждому итальянцу, хотя немногие способны исполнить ее так, как вы, – тихо ответил Тальбот, возвращая Лиллиан веер, который она давала ему подержать.

«Вот хитрец! Почему он виду не подает, что знает меня?» – недоумевала Лиллиан.

Когда ее попросили спеть еще, она отказала тоном почти раздраженным. Тальбот предложил ей руку и отвел к креслу, за которым красовалась мраморная статуэтка – дитя, которое гирляндой из маргариток пленило лань.

– Очаровательно, не правда ли? – молвила Лиллиан, ибо Тальбот, вместо того чтобы усесться подле нее, загляделся на статуэтку. – Помню, в детстве я увлекалась лепкой из воска – лепила оленят и косуль, а еще плела венки из маргариток. Вы слывете чрезвычайно одаренным человеком; быть может, ко всему прочему, вы еще и скульптор?

– Нет. Людям, которые, подобно мне, должны сами завоевывать себе состояние, недосуг заниматься пустяками, – сурово ответил Тальбот, не отвлекаясь от статуэтки.

Раздосадованная, что попытка пофлиртовать не удалась, Лиллиан с треском открывала и закрывала веер. Надо же, она сама себя наказывает! Нет чтобы открыто приветствовать Пола – тогда сейчас они двое, к обоюдному удовольствию (и к зависти подружек, которые и обратиться к герою не смеют), говорили бы о прежних временах! Лиллиан уже собралась назвать мистера Тальбота просто Полом, когда вспомнила, в каком качестве он находился в их доме, и слова замерли у нее на устах. Пол – гордец; наверняка его страшит мысль, что в свете узнают о том, как он служил грумом, пока удача не улыбнулась ему. А если Лиллиан хотя бы намекнет, что ей известно о прошлом Тальбота, придется открыть и другое – откуда у нее такие сведения. Нет, надо подождать; рано или поздно они с Полом встретятся наедине, и тогда он поблагодарит ее за деликатность, она же объяснит свои мотивы. По всему видно, что Пол желает казаться чужеземцем. Лишь один раз, да и то случайно, Лиллиан уловила в его взгляде прежнее озорное лукавство. Разумеется, Пол ее помнит; это просто испытание, такое же, какое она сама устроила ему. Что ж, Лиллиан пройдет проверку, притом с удовольствием; в самом деле, ведь это даже забавно. Рассудив так, она успокоилась и принялась беззаботно щебетать, совершенно счастливая, кипящая радостью от встречи со старым другом.

Тут взгляд ее выхватил папку с эстампами[22], оставленную на столе раскрытой. Лиллиан взялась перебирать листы, спрашивая мнение мистера Тальбота о художественных достоинствах того или иного эстампа, и наконец указала на изображение Елены Троянской[23], протягивающей руку неотразимому Парису[24].

– Как вы считаете, стоила ли эта женщина такого кровопролития, да и вообще, не переоценена ли ее красота? – спросила Лиллиан, безуспешно стараясь скрыть многозначительную улыбку.

Тальбот коротко, по-мальчишески рассмеялся (сколь памятен был Лиллиан этот смех!), перевел глаза с Елены Троянской на лукавую свою собеседницу и отвечал тоном, от которого сердечко Лиллиан забилось от безымянной боли и непонятного блаженства – столько сдерживаемого пыла угадала она в ответе.

– О да! Я всем сердцем согласен с фразой «Все ради любви, или Целого мира не жаль»[25]. Елена Прекрасная – моя любимая героиня, а что до Париса – он более прочих смертных вызывает во мне зависть.

– Хотелось бы мне посмотреть на нее!

Неожиданное признание Лиллиан настолько сконфузило ее, что она даже не сумела сгладить впечатление какой-нибудь общей фразой об интересе к мифической героине.

– Возможно, вы с ней и встретитесь, – отвечал Тальбот, едва скрывая усмешку, и добавил, как бы для успокоения Лиллиан: – Мне почему-то кажется, что все красавицы – реальные женщины наряду с героинями романтических легенд и баллад – встретятся вместе в некоем царстве будущего, узнают и полюбят друг друга.

– Увы, я не историческая личность и не красавица – значит, не бывать мне в поэтическом раю ваших фантазий, – возразила Лиллиан, весьма мило и убедительно притворившись огорченной.

– Некоторые женщины прелестны, хотя не сознают этого, а романтическим героиням нет хода в реальный мир. И все же я думаю, что вы встретитесь с Еленой, мисс Тревлин.

В это время миссис Лэнгдон поманила Пола, и он оставил Лиллиан размышлять над его последними словами. Тайное удовольствие от того, что Лиллиан увидит его нареченную невесту, явственно звучало в этих словах, и оно-то было главной причиной недоумения Лиллиан.

– Ну как он тебе? – прошептала Мод, усаживаясь в кресло, которое должен был занять Пол.

– Очень понравился, – был сдержанный ответ, ибо Лиллиан наслаждалась интригой и не желала пока раскрывать ее.

– Что ты ему говорила? Мне ужас как хотелось послушать вашу беседу – такая она была живая и непосредственная.

Лиллиан повторила отдельные реплики, и Мод притворилась, что завидует впечатлению, которое подруга произвела на героя.

– Увы, нет смысла пытаться покорить его, ведь он уже несвободен, – посетовала она, с неожиданным злорадством захлопывая папку, сверху лежало изображение Елены Троянской, и Лиллиан почему-то приятно было избавиться от нее.

– Ах, дорогая, ничего подобного! Миссис Лэнгдон только что сказала маменьке, что она ошиблась. Мистер Тальбот не помолвлен. Она задала ему прямой вопрос, и он ответил отрицательно. Оказывается, Елена всего лишь находится у него на попечении.

– Он слишком молод, чтобы быть опекуном. Какой-то абсурд… Ничего, скоро я все выясню.

– Как? – удивилась Мод, потрясенная уверенностью Лиллиан.

– Подожди денек-другой, и услышишь от меня ответную романтическую историю. А сейчас я поспешу на зов твоей матушки – надо полагать, приехала Эстер. Доброй ночи. Я дивно провела время.

И Лиллиан, раздразнив напоследок любопытство подруги, была такова. Эстер ждала ее в экипаже, но, едва Лиллиан возникла в дверях, Тальбот отстранил лакея и сам усадил ее, сказав