Я - Шарлотта Симмонс - Том Вулф

— Ну… в чем дело-то? Я жду.

На экране телевизора по-прежнему гонялись по бетонной полутрубе велосипедисты, а толпы болельщиков свистом и криками требовали присоединения к игре двух самых главных участников.

Рядом с Джоджо куратор казался вдвое ниже ростом и втрое меньше по весу; впрочем, если поставить его в одну шеренгу с большинством студентов Дьюпонта, стало бы ясно, что рост у него вполне нормальный — самый обыкновенный средний рост. У Эдама были правильные, довольно приятные черты лица, он носил очки в тонкой титановой оправе, но, пожалуй, самой яркой отличительной характеристикой его облика были волосы: довольно длинные, темные и вьющиеся, спереди они лезли ему на глаза, а сзади как-то по-цыгански спадали почти на спину. И при этом они были расчесаны на прямой пробор — просто невероятно! Брюки защитного цвета со множеством объемных карманов и черный свитер, под которым виднелась футболка, казалось, не столько сидели на Эдаме, сколько висели, как на вешалке. Он выглядел настолько же худощавым и хрупким, насколько Джоджо — мощным и массивным, и хотя оба они были старшекурсниками, Эдам казался гораздо младше своего подопечного.

В разговоре возникла неловкая пауза. Джоджо понял, что тянуть время дальше бессмысленно и пора переходить к делу.

— Эдам… слушай, ты меня сейчас небось прибьешь. — Он опустил глаза и с самым смиренным видом склонил голову. На самом же деле баскетболист изо всех сил старался скрыть улыбку, и на его лице без труда читалось: «Ну, ты уж наверняка понял, зачем я тебя среди ночи дернул?» Наконец, собравшись с силами и спрятав улыбку, Джоджо вновь посмотрел на куратора и в двух словах описал, в чем проблема.

— Это понятно, — со сдержанным неудовольствием в голосе сказал Эдам. — Ты давай выкладывай, что за реферат тебе нужен. Тему-то помнишь?

— Ну… это… м-м-м… что-то про Революционные войны.[9]

— Что-то про Революционные войны, говоришь?

— Ну да. Подожди минутку, я сейчас принесу, у меня там задание есть распечатанное. — С этими словами Джоджо поспешно скрылся в своей спальне.

За это время Майк успел вернуться к «Плей Стейшн» и переключить «Велородео» в режим игры в одиночку. Время от времени в гостиной раздавались эмоциональные «Блин!» и «Твою мать!», когда он виртуально ломал шею. Все это происходило под аккомпанемент завываний и аплодисментов виртуальных болельщиков.

Джоджо возвратился, держа в руках листок с распечатанным электронным посланием. Прилежно водя пальцем по строчкам, он прочитал:

— Так, где-то здесь… здесь говорится… сейчас найду… А, вот оно: «Особенности личностной психологии короля Георга Третьего[10]как катализатор Американской революции». Вот. Они там хотят получить страниц восемь, а лучше десять. Слушай, кстати, а что такое катализатор? Я вроде слышал что-то про эту хреновину, но если честно, ни хрена не понял, да и забыл уже все.

— Твою мать! — завопил вдруг Майк, не отрываясь от переливающегося всеми цветами радуги телеэкрана.

Эдам скептически нахмурился и осведомился:

— Ну, и когда тебе это нужно, Джоджо?

— М-м-м… да вообще-то завтра. Урок у этого козла начинается в десять. — Льстивая, вкрадчивая улыбка появилась на его лице. — Вот видишь, я сразу сказал, что ты меня убьешь.

— К десяти утра завтра?.. — словно не веря своим ушам, уточнил Эдам. — Джоджо, да ты что, с ума сошел?

Тон, которым была произнесена последняя фраза, позволил Джоджо расслабиться. Кто такой, собственно, этот Эдам, приставленный к нему помощник по истории? Если взять в качестве образца какую-нибудь звериную стаю, то этот очкарик занял бы в ней самое последнее место. Он бы безропотно терпел издевательства и унижения других членов стаи, скрипел бы зубами от злости, но так и не решился бы проявить эту злость, восстать против тех, кто сильнее и увереннее в себе. Другое дело — Джоджо и его друг Майк. Таких, как они, называют доминирующими самцами. Своими природными данными и личными качествами они добились едва ли не самого высокого, привилегированного положения в университетском городке Дьюпонта и ни за что не отказались бы от своего превосходства в пользу кого бы то ни было. Это ощущение собственного превосходства над окружающими, пусть даже не выраженное в словах, было знакомо Джоджо чуть ли не с двенадцати лет. Мало что в жизни могло доставить ему такое удовольствие. Выразить это удовольствие членораздельно он просто не мог. Да и то сказать: только полный дурак будет распространяться о таких вещах вслух — при ком бы то ни было.

Вслух же он согласился:

— Ну да, я понимаю… — Потом, изображая на физиономии страшное недовольство самим собой, добавил: — Понимаешь, старик, ну просто из головы вылетело. Сегодня два часа за столом просидел — готовился к зачету по французскому… на днях тут тоже сдавать придется… и так вот получилось — этот долбаный реферат по истории просто на хрен из башки вылетел.

— Ну ладно… у тебя хоть какие-нибудь конспекты есть? Может, список литературы? — без особой надежды спросил Эдам.

— Ну, сам знаешь… какие уж у меня конспекты, — развел руками Джоджо. — А что это мудаку нужно — хрен его разберет. Он что-то плел про то, что ему нужна какая-то самостоятельная исследовательская работа.

— О, блин… Твою мать! Все, абзац! — Этой серией восклицаний Майк сопроводил финальный аккорд проигранной гонки: судя по всему, его велосипедист растерял все полагавшиеся ему «жизни», и под улюлюканье толпы болельщиков на экране игра закончилась.

Эдам протестующе захныкал:

— Джоджо, ты хоть сам понимаешь, что говоришь? Худо-бедно разобраться в биографии Георга Третьего, в истории Закона о печати и последовавших за ним беспорядков в британских колониях в Америке, свести это все воедино и изложить на восьми, а лучше, как ты говоришь, на десяти страницах за… — он выразительно посмотрел на свои часы, — всего за десять часов?

Джоджо пожал плечами:

— Ну ты уж извини, парень, но этот реферат мне правда позарез нужен. У этого мудака давно на меня зуб. У этого мистера Квота, в смысле. Он только и ждет любого предлога, чтобы надрать мне задницу.

Самого главного Джоджо вслух так и не произнес, но атмосфера в комнате прямо-таки сгустилась, потому что и ему, и Эдаму было прекрасно известно: если студент-спортсмен не сдаст зачет по какому-либо из выбранных им курсов, в течение следующего семестра ему будет запрещено играть в официальных матчах университетской команды.

Из телевизора вновь послышались крики болельщиков, но судя по комментариям Майка, гонка началась не слишком удачно.