Прекрасная толстушка. Книга 1 - Юрий Перов

Еще до того момента, когда на сцену поднялась вся съемочная группа, Дмитрий указал мне на шикарного мужчину средних лет с высоким лбом и изящными усиками. Он был в изумительного покроя пиджаке и галстуке-бабочке.

— Это автор сценария. Он живет в моем доме. Я вас как- нибудь с ним познакомлю. Очень интересный и остроумный человек.

— Он холостой? — живо заинтересовалась Татьяна.

— Увы — женат, — развел руками Дмитрий.

— Ничего… — сказала Танька, не спуская с него хищно прищуренных глаз. — Жена — не стена, можно и подвинуть.

Фильм нам очень понравился.

10

Первого апреля, прямо в день снижения цен на товары народного потребления, в том числе и на культтовары, в размере 10–12 процентов, мы все втроем отправились в недавно открывшийся после долгой реконструкции ГУМ покупать Дмитрию телевизор.

Мы долго выбирали, пока не остановились на самом дорогом и современном «Авангарде». Его экран был в четыре раза больше, чем у КВН-49, а наверху открывалась специальная крышка, служившая отражателем для звука.

Когда я видела эти телевизоры в витрине, я думала, что под этой крышкой электропроигрыватель, и, узнав, что это всего лишь навсего резонатор, слегка разочаровалась. Но ненадолго. Все-таки и без проигрывателя он был лучше, чем все другие. Мы купили к телевизору комнатную антенну, а линзу решили не покупать, так как экран был почти с нее величиной.

Когда Дмитрий ушел на улицу за такси, Татьяна восхищенно сказала:

— Ну и повезло же тебе, Маня. Какой шикарный мужчина. Ездит только на такси, из вещей выбирает самое лучшее и не торгуется, ужинает в ресторане ВТО или в кафе «Националь», костюмы носит только чистошерстяные… — Она вдруг задумалась и удивленно спросила: — Слушай, Маня, а откуда у него столько денег? Ведь не на учительскую зарплату он все это покупает?

— У него еще классное руководство и часы в медицинском училище, где он преподает немецкий, — заступилась я за Дмитрия.

— Нет, ты не подумай, я ничего такого не думаю, просто мне вдруг пришло в голову, что на учительскую зарплату и на дополнительные часы не будешь покупать телевизор сразу вслед за румынским мебельным гарнитуром с инкрустациями…

— Наверное, ему что-то из Грузии присылают. Ты же видела, как они всю зиму мандаринами торговали. А у него там отец и мать под Батуми. Он сам говорил, что у них в саду больше двухсот мандариновых деревьев.

— Вот я и говорю, что тебе повезло, — сразу же забыв о всех своих подозрениях, облегченно вздохнула Татьяна.

— Это еще неизвестно, кому повезло, — сказала я.

— Как это неизвестно?! — возмутилась Татьяна. — Очень даже известно!

— А вот Дмитрий говорит, что ему.

— Как это он говорит?

— А вот так и говорит. Он говорит, что у него в жизни не было такого везения, как сейчас со мной.

— В каком это смысле? — подозрительно прищурилась Татьяна.

— В прямом, — засмеялась я.

— А ты это… У вас ничего не было? — строго спросила Татьяна.

— Да не было, не было. Ему вообще со мной повезло! — самодовольно сказала я.

Боже! Как я ошибалась!

11

Свадьбу мы наметили на 4 мая. Это был единственный день между майскими праздниками, когда работали загсы.

Платье я себе, разумеется, сшила сама. Это было даже не платье, а легкий, можно сказать, летний костюмчик с сильно приталенным жакетом на трех огромных перламутровых пуговицах и с прямой юбкой до половины икры. Материал был необыкновенный, тонкий, как полотно, но при этом мягчайший и хорошо облегающий.

Свидетельницей с моей стороны была, конечно, Татьяна, которой я к такому случаю тоже сшила крепдешиновое платье с рукавами фонариком и треугольным вырезом до самой ложбинки на груди. Она специально об этом попросила, так как на свадьбу обещал заглянуть тот самый сценарист с усиками, на которого она положила глаз.

Тогда было не нужно заранее подавать заявление и ждать несколько месяцев своей очереди, чтобы расписаться. Можно было сделать все в один день. Очередь была, но живая. Когда мы пришли, в вестибюле загса уже томились две пары со своими свидетелями и с цветами. Значит, у нас было не меньше часа до бракосочетания. Достаточное время, чтобы одуматься…

— Наш лучше всех, — шепнула Татьяна, критически оглядев двух других женихов, томящихся от нетерпения в предвкушении первой брачной ночи.

Татьяна уже успела накокетничаться с дядей Ваней и, кажется, даже что-то наобещать ему Во всяком случае, после таинственного перешептывания с нею он тоже сделался нетерпелив, стал посматривать на часы и даже предложил Дмитрию своей властью ускорить процесс загсирования, на что мы в один голос с Дмитрием сказали, что это неудобно, что другие молодые такие же люди, как мы, и им тоже поскорее хочется за стол…

— И так далее… — тихонько, только для меня добавила перевозбужденная Татьяна.

Я не поддержала ее шутливый тон, хотя, как это ни странно, все время думала об этом «и так далее…».

Как я уже говорила, целоваться с Дмитрием мы постепенно начали, но ничего большего ни он себе, ни я ему не позволяли. Я имею в виду, никаких ласк. Я бы просто не остановилась… И не посчитала нужным останавливать его. Да и зачем, если кровь закипела и возникло желание?.. Ведь это — дар Божий, желание. Я так считаю. Нечасто оно возникает. Я имею в виду настоящее, непреодолимое желание, которому бессмысленно противиться.

Многие девчонки, как я знаю, позволяют делать с собой все, не доводя до самого главного. Из-за глупой боязни неизвестно чего им удается каким-то немыслимым и неприемлемым для меня способом удерживать себя на самом краю пропасти, для того чтобы потом никогда туда не броситься… И не воспарить… У ниx непроизвольно вырабатывается страх высоты.

Потому-то я и не позволяла себе ничего, кроме торопливых и вполне невинных поцелуев в губы, как бы на прощание.

Чтобы оправдать такую свою холодность, а также чтобы предупредить возможные вопросы в первую брачную ночь, я рассказала Дмитрию, что еще не оправилась после потери возлюбленного, которого любила страстно, и просила дать мне время забыть его.

И самое интересное, я действительно испытывала нечто похожее, но к кому? Вот в чем вопрос!

Еще в самую первую нашу встречу я вскользь, без всяких задних мыслей упомянула о капитане-гарпунере. Туманно сказала, что потеряла его… Что, впрочем, и было истинной правдой. Но не могла же я Дмитрию рассказать, как я его потеряла. А когда я, с энергичной помощью Татьяны, убедилась в серьезных намерениях Дмитрия, то стало ясно — рассказать что-то придется. Но что? Не все же как оно есть! Я ни на секунду не забывала любимую Танькину пословицу: «Мужу-псу не заголяй жопу всю!» Да, впрочем, я и не могла заголить всю, так как о Наркоме и об Алексее даже Татьяне не рассказывала, а уж ближе ее на свете для меня в то время никого не было.