Великий Гопник. Записки о живой и мертвой России - Виктор Владимирович Ерофеев

— Какой народ — такие и песни.

Немцов не нашелся, что возразить.

13. О сущности русско-украинской войны

С зазеркальной точки зрения моя младшая сестра О. так описала пружины военных действий:

Команда сильно устаревших богов под эгидой Христа отступила уже, считай, век назад, и с тех пор продолжает отступление, оставляя на обнажившемся месте множество разломов и дыр. Но по инерции мораль христианской команды еще продолжает существовать на Западе, а не в раздавленной извечным самодержавием России.

Вот война сил распада с силами полураспада. Силы распада, освобожденные от обязательств, обладают шокирующей бесчеловечностью. Их бесчеловечность настолько откровенна, что от нее стонут и кончают кремлевские героини распада. Силы полураспада обладают остатками подгнившей веры, но хватит ли ее на победу над силами распада, неясно. Короче, эта война — смертоносный знак тоски по новой команде пока еще неведомых богов.

14. Философия ненасилия

И снится Великому Гопнику сон. Вот уже много лет как он президент, а друг, единственный друг, не идет.

Вдруг Ганди входит.

Такой милый, в очочках, бритоголовый, в этом своем белом прикиде через плечо. Дело происходит под Москвой, в резиденции. На ночной веранде. Туман клубится. Но вовсе не мистический, а такой предвесенний, вестник победы.

— Ну, наконец, — Великий Гопник встречает Ганди своей особой застенчивой улыбкой.

Разговор идет по-русски. Ганди посмеивается.

— Я вам вот что скажу, — говорит Великий Гопник. — Я — ваш ученик. Из всех политических учений мира я выбрал вас, ну, как эталон.

Ганди посмеивается.

— Есть такая скульптурка Лаокоон. Вот и я так опутан. Только не змеями, а красными линиями. Я исповедую не только философию, но и практику ненасилия. Мне чужого не надо.

— Весь мир для тебя не чужой, — замечает Ганди.

— Красные линии сжимают мне горло, — Великий Гопник сдавил себе обеими руками горло. — Я с детства люблю справедливость. Но я не люблю, когда мне нагло врут, когда одну за другой уводят братские страны. Я предупреждал. Не лезьте с ракетами! Не слушают. Я им объяснял — это наша зона ответственности.

Туман клубится.

— Тебя дразнили в детстве? — сочувствует Ганди.

— Ну да, — неохотно кивает Великий Гопник.

— Как?

— Не важно.

— Но очень обидно?

— Не будем…

— Ты — кладбище детских обид.

— Не надо.

— Ты хотел жениться на одной, а женился на другой, на херовой копии.

— Ганди, я тебя…

— Знаю. Ты меня любишь.

— Ганди, красные линии душат, но мне трудно принять решение.

— Разве так уж тебе трудно?

Великий Гопник потупил глаза.

— Отправь им туда, за океан, ультиматум.

— Отправлял, — мотнул шеей. — Не помогает.

Ганди загадочно молчит.

— Понимаешь, в Киеве нас обязательно встретят с цветами.

— Тебя обманывают.

— Я знаю.

— Тебя обманывают свои.

— Да ну! — Чуть морщится. — У нас там все схвачено. Янукович на низком старте. Америкосы наложат в штаны. Это будет роскошный позор на весь мир! Клянусь!

— Дорогой друг, ты прав.

Когда-то Ганди называлдорогим другомсовсем другого человека, тот мечтал о победе своей расы, но какая разница?

— Когда я подхожу к зеркалу, что я вижу? Я вижу наш великий народ.

— Народ и партия едины, — криво усмехается Ганди.

— Не веришь? Впервые в истории власть и народ реально — близнецы-братья. Это дает мне силы.

— Ну так чего ждешь? — восклицает Ганди. — Это будет самая миролюбивая война.

— Даже не война, а просто освобождение, — соглашается Великий Гопник.

15. Моя сестра О

Я вздрогнул от неожиданности. Она вошла так тихо, так старательно неслышно подкралась на цыпочках, что я не заметил ее появления. Я сидел на родительской кухне, погруженный в какие-то свои мысли.

Она зашла со спины и мягко положила мне руки на плечи.

— Мне нужна твоя помощь.

Через рубашку я почувствовал игривые сестрины коготки. Оглянулся. Красные губы, черная куртка, черные джинсы, укороченные, видны голые лодыжки, розовая футболка, на красивой груди черные буквы FIRST TIME. Черный продолговатый берет.

— Ты меня испугала. FIRST TIME!

Она звонко рассмеялась.

— Что у тебя за берет?

— Из страны басков.

Моя младшая сестра О. никогда меня ни о чем не просила. Слишком гордая, чтобы просить. Харизматическая, глаза цвета горького шоколада, большие, как у новейших детских игрушек, она не нуждалась в просьбах.

В ее взгляде мелькнуло что-то презрительное по отношению к себе. У меня возникло смутное беспокойство, что эта просьба мне дорого обойдется. О. перевела взгляд на подоконник с альпийскими фиалками, молча вглядывалась в цветы.

Мама любила альпийские фиалки. Она разводила их в небольших горшках на широком кухонном подоконнике. Фиолетовые, розовые, белые — с махровыми листьями. Они выглядели, как горный луг, как признание в любви к чему-то несбыточному.

Подоконник покрыт дешевой сине-белой клеенкой, запачканной выпавшей при поливках землей. Среди фиалок возвышается в старом горшке старое денежное дерево. Это даже не подоконник, а крышка встроенного ящика, куда, как в кулинарное бомбоубежище, прячутся кастрюли и сковородки.

Мы сидим с сестрой за темно-красным столом, на темно-красных стульях, которые вместе с другой темно-красной кухонной мебелью родители привезли из своих бесконечных командировок в Париж. В вечернем окне зажигаются две высотки: на Кудринской и Смоленской.

— Ты как-то сказал, что Москвы не существует, что она самый субъективный город в мире, живет только в нашем воображении.

— Москва только кажется…

— Вот будет весело, если меня посадят! — скривила рот О.

У нее на глаза навернулись слезы? Она смахнула их, потянулась ко мне, обняла. У сестры всегда были сложности с тактильностью, но тут она прикоснулась ко мне, прижалась сиськами FIRST TIME. Мы оба были смущены.

24 февраля

Чем отличается писатель от журналиста? Журналист ищет выход, писатель — вход.

16. Камень, ножницы, бумага, раз, два, три

Пришло наше время, и всё поглупело вокруг. Поглупели птицы, люди, старики, чиновники, спортсмены, воробьи. Поглупела русская интеллигенция, поглупели интеллектуалы, философы, юмористы. Поглупели и — провалились в могилу.

Поглупела наша страна, хотя никогда особенно умной она не была. Поглупела Англия, принявшая самое нелепое решение за всю свою неглупую историю. Поглупели Соединенные Штаты Америки, как-то избравшие своим президентом полного идиота. Поглупела милая Франция, где к власти рвутся антисемиты и ксенофобы. Поглупели и сами ксенофобы вместе с антисемитами.

Поглупели любители соцсетей, а также их враги. Поглупела и раскололась русская оппозиция. Поглупели парламенты и правительства многих стран. Поглупели улицы, сады, перекрестки, не нашедшие своего архитектора. Поглупели и сами архитекторы.

Поглупели тургеневские девушки и нимфоманки, плейбои, монахи, бандиты. Даже самые главные бандиты