Нежность волков - Стеф Пенни

В форту Эдгар есть типы, пьющие месяцами и всю зиму ни на что не пригодные. Печально, когда они доходят до такого, и означает это, что срок их службы будет коротким. Пьянство — недуг прогрессирующий, и Дональда сначала поражало, что боссы Компании никак ему не противятся, давая перевозчикам неограниченный доступ к своим запасам мерзкого пойла. Когда он осторожно попытался добиться объяснений от Джейкоба, тот понурил голову: ведь именно алкоголь заставил его пырнуть Дональда ножом в живот. Насколько известно Дональду, с тех пор Джейкоб не выпил ни капли. Лишь однажды Дональд заговорил об этом с Маккинли, и тот поднял на него свои бледные глаза, преисполненные насмешливого недоумения, если не явного презрения. «Именно так устроен мир» — к этому свелись объяснения Маккинли. Все торговцы завлекают спиртным охотников и прислугу; если Компания не обеспечит поставки алкоголя, то проиграет соперникам, не столь обремененным угрызениями совести и менее считающимся с благополучием тех, кто на них работает. Поступать иначе было бы просто наивно. В таком объяснении Дональд почувствовал что-то неладное, но не решился сказать об этом.

Чуть погодя Дональд принимается обдумывать сказанное миссис Росс прошлой ночью. Несбит так же молод, как он, сравнительно недавно прибыл из Шотландии. Человек образованный и довольно воспитанный. Младший клерк, но достаточно умный, чтобы добиться в Компании большего. Такая схожесть настораживает Дональда — вернее сказать, с учетом того, что у них есть общего, начинают тревожить различия. Нервический тик Несбита, его горький смех, вопиющая ненависть к собственной жизни. Он живет в этой стране вдвое с лишним дольше Дональда и, хотя очевидно несчастен, похоже, смирился с тем, что останется здесь навсегда. Дональд содрогается, вспомнив широкое недоверчивое лицо и дерзкие речи Норы, в чьих грубых объятиях явно находит утешение Несбит. Он и раньше знал о смешанных связях — даже в форту Эдгар они были делом обычным, — но Дональду и в голову не приходило, что подобное может произойти с ним самим.

Он чувствовал, что ему предназначено жениться (каким-то образом, а детали в густом тумане) на славной белой англоязычной девушке — по сути, такой как Сюзанна, вот только он и мечтать не смел о такой красавице. Первые восемнадцать месяцев в форту Эдгар подобная перспектива стала казаться ему все более отдаленной. Но, глядя на туземных женщин, изобиловавших в форту, он по-прежнему держался подальше, даже когда его поддразнивали, указывая на ту или иную девицу, хихикающую в его присутствии. Правда, он никогда не видел таких прекрасных туземок, как Нэнси Иглз. Он до сих пор ощущает тепло ее нежной плоти, волнующую смелость ее руки — если вообще позволяет себе думать об этом. А он не позволяет. Так или иначе, трудно себе представить, чтобы Нора оказывала столь же возбуждающий эффект на Несбита. И тем не менее.

У него на столе письмо к Марии. Вчера вечером, чуть успокоившись, он подобрал скомканный лист, разгладил его и положил под стопку чистой бумаги, утяжеленную сапогами, но боится, что этого недостаточно. Наверное, в любом случае было неразумно писать ей. Возможно, невольным благом было скомкать письмо. Он ведь должен думать о Сюзанне, что и делает, силясь ухватить ее ускользающий образ, восстановить в памяти ее чистый и ясный голос.

С последним светом, просачивающимся с небес, Дональд одевается. Он голоден, что полагает признаком выздоровления, и выходит в пустой коридор. Несбита он находит в кабинете — Дональд заметил свет в окне на противоположной стороне двора. Нигде нет ни малейших признаков Стюарта, миссис Росс или кого-то еще.

Несбит отрывается от стола, с недовольной гримасой расправляя сгорбленную спину. Он широко зевает, обнажая почерневшие зубы.

— Чертовы счета. Проклятье моей жизни. Ну, одно из них. Когда-то здесь был бухгалтер — Арчи Марри. Забавный паренек — эдакий робкий тихоня. Но с тех пор как он уехал, я вынужден делать все сам, а счета, не стану скрывать, вовсе не моя сильная сторона. Совершенно все это не мое.

Дональд раздумывает, не предложить ли помощь, но решает, что еще недостаточно восстановил свои силы.

— Не то чтобы у нас тут громадный товарооборот. Больше расходов, чем доходов, если вы меня понимаете. А как у вас там дела?

— Вполне сносно, я полагаю. Но мы скорее промежуточная станция, нежели источник. Мне кажется, когда-то — в былые годы, прежде чем появилось так много людей, — вся здешняя округа просто кишела мехами.

— Сомневаюсь, что здесь вообще что-нибудь когда-нибудь было, — угрюмо возражает Несбит. — Знаете, как туземцы называют эту местность? Голодная Земля. Даже чертовы лисы не могут найти себе пропитания — и все они рыжие, разумеется. Пора выпить.

Развалившийся в кресле Несбит встает, ковыляет мимо Дональда и вытаскивает из-за ряда гроссбухов бутылку солодового виски.

— Пойдемте.

Вслед за Несбитом Дональд направляется в соседнюю с кабинетом гостиную — маленькую, скудно обставленную комнату с парой мягких кресел, расписанную сценами сомнительного характера.

— А где сегодня мистер Стюарт? — спрашивает Дональд, получив большой стакан виски.

К счастью, этот напиток гораздо лучше рома в форту Эдгар. Дональд мельком выражает удивление, как это обитатели Ганновер-Хауса — здесь, на краю света, обходясь без приличной еды и нормального хозяйства, — умудряются пить как короли.

— Ох, как-то так, — расплывчато отвечает Несбит. — Как-то как. Знаете… — Он подается вперед, обескураживающе пристально уставившись на Дональда. — Этот человек… Этот человек святой. Несомненно святой.

— Мм, — осторожно отзывается Дональд.

— Управлять этим местом дело неблагодарное, вы уж мне поверьте, но он никогда не жалуется. Вы никогда не услышите, чтоб он ворчал, в отличие от вашего покорного слуги. А еще он способен на все — видная личность. Очень видная.

— Да, похоже, он на многое способен, — несколько сухо кивает Дональд.

Несбит меряет его оценивающим взглядом.

— Осмелюсь предположить, вы думаете, будто тот, кого заслали в такую дыру, должен быть человеком второсортным, и в моем случае, наверное, так и есть, но к нему это никак не относится.

Дональд вежливо склоняет голову, а затем трясет ею, надеясь, что его согласие и несогласие будут восприняты надлежащим образом.

— Туземцы его любят. Они не слишком высокого мнения о вашем покорном слуге, и это взаимно, так что все справедливо, но его… они относятся к нему как к своего рода младшему божеству. Он сейчас там, говорит с ними. В тот момент, когда он вернулся с новостями о Нипапанисе, я было подумал, что все может плохо кончиться, но он вышел и в два счета заставил их плясать под свою дудку.

— A-а. М-да. Поразительно, — бормочет Дональд, гадая, стал бы Джейкоб плясать под чью-нибудь дудку. Это представляется маловероятным.

Перед глазами у него отчетливая картина: вдова, оставшаяся на снегу, в то время как Стюарт и Несбит уходят в дом. Но, как ни странно, хотя Дональд гордится независимостью своих суждений и к подобным панегирикам относится с изрядной долей скепсиса, он вполне верит в способность Стюарта внушать подобную преданность. Его самого Стюарт притягивает почти так же, как отталкивает Несбит.