Золотая лихорадка - Ю Мири

Зоопарк словно ожидал чего-то, всё в нём замерло. Подростка захватило зрелище пролетающих в ярко-синем небе розовых фламинго, таких прекрасных, что это казалось умопомрачением. Но несколько десятков фламинго действительно скрылись в небе на востоке, взмахивая своими розовыми крыльями, словно в мольбе, и лаская ими небеса.

Внезапно раздавшийся из недр грохот разломил земную поверхность и ударил в небеса. Земля под ногами закачалась, по асфальту побежали трещины. Тряслось всё, что можно считать «клеткой», железные решётки падали, покорёженные застенки рассыпались. С оглушающими небеса воплями, с топотом, выбиваемым их поступью по колыхающейся земле, прочь из зоопарка шли слоны, которые выбрались из-под обломков. Подросток хотел догнать их и сделал шаг, но в тот же миг нога его провалилась в сотрясаемый толчками асфальт и он упал. Уцепившись обеими руками за железную сетку ограждения, он увидел, как на ладонях булавочными головками распухают капли и кровь, сочась, стекает вниз.

В обезьяньем лесу две гориллы выли, стоя в воинственных позах на своём упавшем на бок гроте. На тигриной поляне по соседству с ними бетонные стены загонов рассыпались, разделяющее клетки стекло разбилось, рассеяв кругом осколки, и оттуда выбирались трое тигров с настороженно опущенными мордами. В небо, затянутое чёрным дымом, взвились совы, большие и венценосные орлы, ястребы и другие птицы. Окровавленный полярный медведь, хромающий орангутанг, кенгуру, крокодил, носорог бежали, обгоняя подростка. Разносился рёв зверей, звуки взрывов и сирен. Подросток встал, кинулся бежать по вздрагивающей от остаточных толчков дороге и выскочил вон из зоопарка.

То место, где он оказался, раньше было городом, но теперь город превратился в груды развалин. Из разрушенных зданий тут и там поднимались языки пламени, вылезал чёрный дым. Пламя раскрутило горячий смерч, который плясал свой отвратительный дикий танец над поверженными жилищами и строениями. Пламя раздувалось, пожар становился всё сильнее, рвавшийся из щелей между постройками огонь столбом вздымался вверх.

Подросток поднял голову и увидел кондора, сидящего на покосившемся под углом в сорок пять градусов столбе электропередач и озирающего сверху пламя, охватившее город. Кондор был неподвижен и походил на покрытую сажей памятную статуэтку. Сильный остаточный толчок ещё больше накренил столб, кондор захлопал крыльями и опустился на просевшее скоростное шоссе. Поддерживаемую огромными бетонными столбами скоростную дорогу скрутило так, что она приняла форму стрелы с погнутым остриём. Подросток напрягал взгляд, но ничего не мог разглядеть за завесой чёрного дыма. Дым, обычно беззвучный, жужжащим вихрем поднимался в голубое августовское небо, окрашивая его в чёрный цвет.

Сбоку от подростка пронеслись один за другим семеро пингвинов. Подскакивая и тряся своими чёрными лакированными головами, они направлялись в сторону пылающего факелом такси. Подросток протянул руки к последнему из пингвинов и склонился над ним. Только лишь ему почудилось, что он сумел схватить птицу, как пингвин с криком вырвался из рук подростка и, хлопая крыльями, устремился в разрушенное здание. Кусок обрушившейся стены упал пингвину на спину, и он кругами ползал по земле, царапая её своими маленькими крылышками. Подросток взял в руки раненого пингвина и прижал к груди, но тот как бешеный крутил шеей, стараясь вырваться, и выскочил-таки из рук подростка. В глаза попала копоть, и, пока подросток пытался протереть их тыльной стороной ладони, пингвин исчез из вида.

Одна из машин, придавленных развалившимся на две части пешеходным мостом, двинулась с места. Капот её был погнут, переднее стекло разбито, а за рулём сидел орангутанг. Орангутанг скалил зубы, подскакивал и без конца нажимал на педаль акселератора, отчего машина рывками то двигалась в сторону подростка, то останавливалась. Когда подросток увидел залитое кровью лицо мужчины на заднем сиденье, все мышцы у него под ложечкой напряглись и он отшатнулся. Он вспомнил, да, похож, так и есть… В ту секунду, когда разум озарила догадка, машина взорвалась и её охватило пламя. Резкий запах гари наполнял ноздри, сухой горячий ветер трепал подростку чёлку. Принесённый вихрем огонь стал подбираться к его одежде, и сердце подростка заколотилось сильнее.

Животные не столько вернулись к состоянию дикости, сколько обезумели, охваченные паникой. Зебра забежала в аркаду торговой улицы, превратившуюся в туннель, поскольку все перекрытия рухнули. Носорог пронзил своим рогом покосившийся светофор. Лев бросился сквозь горящий экран разрушенного кинотеатра. Безразлично вставший посреди перекрёстка слон, точно кнутом, замахивался в небо хоботом. Подросток наступил на развязавшийся шнурок и споткнулся, а когда встал на колено, чтобы завязать, перед ним, кружась, упало павлинье перо. Павлин, запутавшийся в электрических проводах, скорчившись висел, точно яркая бабочка, которая угодила в паучью сеть.

Что-то заставило подростка оглянуться — за ним стоял тигр. Медленно приблизившись, он вдруг набросился и вонзил клыки в правое плечо подростка. На мгновение подросток напряг все мышцы, чтобы дать отпор, но клыки вонзились ещё глубже, и тело его обмякло. На крыше накренившегося здания он заметил силуэты: там выстроилась цепь стрелков. У них из винтовок беззвучно вылетел огонь, и спине стало тяжело, его придавило к земле. Брызги крови окрасили всё, что было перед глазами, в красный цвет, он от самой макушки был залит тёплой свежей кровью. Подросток выбрался из-под ещё дышавшего тигра. Это был корейский тигр, прямо перед глазами у подростка он подпрыгнул, испуская фонтаны крови, и рухнул на обломки, замерев в неподвижности.

Подросток полз то вверх, то вниз по бетонным блокам, похожим на куски мяса. Наполовину разрушенные здания, казалось, уже не стыдились и не боялись того, что их тела так искорёжены, они смиренно терпели. Подросток встал на колени, чтобы помолиться, но он не знал о чём и никак не мог придумать слова молитвы. Где-то слышался плач младенца. Кажется, это было внутри здания — подросток зашёл туда и прислушался. Плач был слышен, но очень слабо. Если не спасти ребёнка, он умрёт! Обломок за обломком, он начал разбирать завал, и плач слышался всё громче, подросток настойчиво продолжал работать кровоточащими руками. В конце из-под обломков выскочил один-единственный кузнечик.

Подросток зажмурился и сжал в ладони свой золотой опознавательный медальон. Он глубоко вздохнул, и по телу прошла судорога. Открыть глаза было страшно.

Но слышался чей-то голос. В ушах звенело, как бывает, когда отхлестают по щекам, а потом наорут. «Кадзуки, Кадзуки!» — эго был голос брата Коки. Подросток открыл глаза: всё было нечётким, как сумеречные тени, а в ослепляющих, словно отражённых зеркалом лучах стояли, держась за руки, Кёко и Коки, свободными руками они махали ему. Непонятно было, зовут ли они его к себе или прощаются. Небо по-прежнему было чистым, без единого облачка, а обжигающие лучи солнца ярко блестели. Солнце слепило глаза. Подросток поморгал и опустил взгляд на протянувшиеся по солнечной стороне тени двоих. Он почувствовал расстояние между этими двумя и им самим. Оно было безграничным, сократить его вновь немыслимо. Обычно глаз фокусируется при приближении объектов, но с каждым шагом навстречу этим двоим их лица всё больше расплывались, даже очертаний было не разобрать.