Сессия. Дневник преподавателя-взяточника - Игорь Данилевский

Я справляю свои дела и иду на вахту. Сдав ключ, прохожу вертушку и, распахнув дверь, оказываюсь в моем, надо сказать, почти любимом внутреннем дворике. Чем-то он мне нравится, а чем именно, я даже толком объяснить себе не могу – не знаю. Некое приятное ощущение; какая-то душещипательная атмосфера, энергетика. Я не курю (пробовал – не понравилось – бросил), и поэтому, не теряя времени даром, сворачиваю налево, чтобы окольной тропой, идущей между деревьев, оказаться через минуту в Е-корпусе. В нём располагается кафедра экономики – первая из тех, на которую я получил заказ. И не от кого-нибудь, а от своей обожаемой Синельниковой Людмилы.

* * *

Корпус «Е» – самый молодой из всех прочих в нашем вузе: ему еще нет и трех лет, в то время как университету недавно исполнилось пятьдесят. Он же – и самый презентабельный внешне, ультрамодный, одним словом – продвинутый. Как только здание было достроено, встал вопрос дележки мест, так как почти все начальство переехало туда. Вслед за руководством потянулась и кафедра экономики, до этого ютившаяся в нашем корпусе. В конечном итоге все гуманитарные кафедры остались у нас, и только экономисты отличились, выбив себе чуть ли не половину третьего этажа. Туда-то, на третий этаж, я и направляюсь. Едва я начинаю подниматься по лестнице, как почти в ту же секунду вижу сбегающую мне навстречу Наталью Александровну Пушистикову – начальницу отдела учебно-производственной практики. Наталья Александровна – воплощение образа бизнес-вумен, адаптированного к условиям высшего учебного заведения. Короткая стрижка и неизменные брюки плюс аксессуары по последней моде и дежурная голливудская улыбка являются её визитной карточкой все три года, которые я её знаю.

– Ой, Игорь Владиславович, здравствуйте, дорогой вы мой! – голосит она, улыбаясь так, как будто увидела не меня, а как минимум проректора.

– Здравствуйте, дорогая Наталья Александровна! Счастлив видеть вас, ибо! – в тон ей, радостно, как жених будущей тёще, отвечаю я.

– Ибо, ибо! – издает дробный смешок Пушистикова, давая понять, что про главного героя «Двенадцати стульев» она тоже помнит.

Мы по традиции расцеловываемся. Пушистикова делает это с удовольствием – по крайней мере, внешне. Есть такой тип бабёнок – несмотря на возраст за шестьдесят, жутко охочих до мужиков, и климакс им нипочём. По этой причине свои тайные желания они непроизвольно переносят на всех лиц мужского пола, особенно существенно моложе себя.

– Как ваши дела, Наталья Александровна? – интересуюсь я. В основном из вежливости, но отчасти и потому, что мне иногда приходится обращаться к ней из-за своих дипломников: подыскать им какое-нибудь предприятие, если они не могут найти его сами.

– Всё хорошо, а как ваши, Игорь Владиславович?

– Тоже неплохо, – вылетает из моих уст беззастенчивое лукавство. В действительности из-за перемены отношения ко мне Бочкова у меня почти полгода депрессивное состояние. Даже та квартира, которую я снимаю за семь тысяч в месяц специально для увеселительных встреч (не водить же к себе домой кого попало?!), сейчас простаивает.

– Но вид у вас не очень, – подмечает Пушистикова. – Бывали и лучше времена, да?

– Это верно, Наталья Александровна. На самом деле у меня – наркотическая ломка из-за того, что я не могу никуда поехать. Очень люблю путешествовать, а вот ситуация пока не позволяет. Вы, например, бывали в Петре?

– В Петре? Нет, а что это?

– Это город в Иордании. Он выдолблен в скалах. Там Спилберг третью часть «Индианы Джонса» снимал. Вы же ездите в Египет! Неужели вам не предлагали взять дополнительные экскурсии?

– Нет, ну, вы знаете – я люблю полежать на солнышке, окунуться в бассейн. Я так устаю на работе, что мне нужен полный релакс, Игорь Владиславович!

Она смеется, а я, стараясь не выдать иронии, улыбаюсь. Воистину правы были древние: каждому – своё…

– А вот вы всё-таки слетайте туда! Потратьте один день. Я уверяю вас – вы не пожалеете. Такого места, как там, нет больше нигде в мире. Это просто сказка какая-то…

– Правда?

– Абсолютно.

– Ну, хорошо, Игорь Владиславович, – я подумаю.

– Обязательно подумайте, Наталья Александровна!

– Всего доброго!

– Всего доброго!

Одарив друг друга самыми доброжелательными улыбками, мы расходимся. Пушистикова спускается на первый этаж, а я продолжаю подниматься наверх – туда, куда меня ведёт полученная предоплата.

Первым делом смотрю висящее перед входом в преподавательскую расписание: сегодня у Пироговой есть еще занятия в послеобеденное время. Это внушает оптимизм. Я открываю дверь и делаю пару шагов по направлению к пристально смотрящей на меня симпатичной лаборантке:

– Здравствуйте! Ирина Алексеевна в институте сейчас, не подскажете?

– Здравствуйте. А вот она, здесь! – взгляд девушки указывает на полированный – похоже, что совсем новенький – шкаф, за которым слышится звон чайной ложки.

– Кто это меня спрашивает? – выглядывает Пирогова собственной персоной.

– Игорь Сокол, Ирина Алексеевна. Здравствуйте, – как можно приветливей говорю я.

– А-а, добрый день, добрый день, – кивает она. – Сейчас, одну минуту: я с едой закончу…

– Конечно, ради Бога! – машу я рукой. Вскоре она выходит мне навстречу. Катя Пушкарева из сериала, ни дать, ни взять: что одежда, что физия. Лицо, конечно, не очень похожее, но не менее страшное, рождающее мысли о регулярных запоях его обладательницы.

– Что вы хотели? – не слишком любезным, но и не сказать, чтобы недовольным тоном спрашивает она. Я принимаю вид чеширского кота, когда от меня остается одна улыбка.

– Есть одна большая просьба к вам, Ирина Алексеевна. В одной из ваших групп, ЭПП-1-05, учится Синельникова Людмила…

– …Вроде бы есть такая!

– Она ходила на все ваши занятия, но у нее сейчас некоторые проблемы, которые не позволяют ей готовиться к сессии в полном объеме. Вы не могли бы поставить ей зачет? Как-нибудь уж…

– …У них дифференцированный зачет, – брюзжит Пирогова. – Вы какую оценку хотите? Тройку или выше?

– Желательно, конечно, четверку, Ирина Алексеевна, – со скорбными интонациями в голосе говорю я. – У нее нет плохих оценок. Девушка очень старательная…

– Уфф!… – Пирогова сердито выдыхает с таким видом, будто я у нее уже очень давно занял половину «штуки», сто раз обещал отдать, но вновь отказал в возврате. Впрочем, в каком-то смысле это почти так и есть: я с некоторой вероятностью (не больше сорока процентов, ибо с вероятностью шестьдесят из ста как минимум Синельникова сдаст зачет сама) делаю ее беднее на ту же самую сумму. – Ну, только в виде исключения!

– Безусловно, Ирина Алексеевна! – ликуя в душе, охотно подтверждаю я.

– Ну, ладно – она чуть поджимает губы, – поставим мы вашей Синельниковой. Но только скажите ей, что в следующем семестре ей еще экзамен у меня предстоит сдавать – пусть на чужую помощь не рассчитывает, а готовится сама! – она делает ударение на последнем слове.