Смотритель. Барчестерские башни - Энтони Троллоп

трудно посещать собор; но и на этом мы настаивать не будем. Кроме того, мы хотели открыть при богадельне школу дня субботнего, полагая, что это учреждение не может не принести большой пользы под присмотром столь превосходного священника, как мистер Хардинг, и под вашим. Но, дорогая миссис Болд, пока обсуждать это нет нужды. Ясно одно: мы должны принять все меры, чтобы преждевременное предложение, сделанное епископом мистеру Куиверфулу, не получило хода. Может, ваш батюшка повидается с Куиверфулом? Куиверфул – честнейший человек, и он не захочет мешать вашему батюшке.

– Что? – сказала Элинор – Попросить отца четырнадцати детей отказаться от такого места? Конечно, он не согласится.

– Да, пожалуй, – сказал мистер Слоуп и опять придвинулся к миссис Болд, так что теперь они оказались совсем рядом. Элинор не обратила на это внимания, но машинально отодвинулась. Насколько дальше она отодвинулась бы, если бы знала, что говорили про нее в Пламстеде!

– Да, пожалуй! – продолжал мистер Слоуп. – Но о том, чтобы Куиверфула предпочли вашему батюшке, не может быть и речи. Епископ поторопился. Но мне в голову пришла мысль, как, с Божьей помощью, все устроить. Дражайшая миссис Болд, не согласитесь ли вы сами повидаться с епископом?

– Почему я, а не мой отец? – с недоумением спросила Элинор. В юности она один раз вмешалась в дела отца – и не слишком удачно. Теперь она повзрослела и понимала, что не может в столь важном для него деле действовать без его ведома.

– Потому что, – сказал мистер Слоуп печально, словно сожалея о неподобающей обидчивости своего патрона, – епископ считает, будто у него есть основания сердиться на вашего батюшку. Боюсь, что их встреча может это только усугубить.

– Но ведь мой отец – самый кроткий человек на свете!

– Я знаю только, – заметил Слоуп, – что он – отец лучшей из дочерей! Значит, вы не хотите поговорить с епископом? Я мог бы устроить все так, чтобы вам не пришлось затрудняться.

– Я ничего не могу ответить, пока не посоветуюсь с папой.

– А! – сказал он. – Тогда это бесполезно. Вы же будете тогда лишь посланницей своего отца. Неужели вам ничего не приходит в голову? Что-то же нужно сделать. Ваш батюшка не должен пострадать из-за столь нелепого недоразумения.

Элинор сказала, что ей ничего в голову не приходит, но что все это очень тяжело, и из ее глаз выкатились две слезинки. Мистер Слоуп дорого дал бы за право осушить их, но он был достаточно тактичен и понимал, что ему надо сделать еще очень многое, прежде чем у него появятся какие-нибудь права в отношении миссис Болд.

– Мне невыносимо видеть вас столь огорченной, – сказал он. – Но разрешите заверить вас, что интересы вашего батюшки не пострадают, если я буду в силах их оградить. Я доложу епископу все факты. Я объясню ему, что он просто не может назначить кого-нибудь, кроме вашего батюшки, и докажу ему, что в таком случае он будет повинен в большой несправедливости; а вы, миссис Болд, снизойдите поверить хотя бы тому, что меня искренне заботит благополучие вашего отца… его и ваше.

Элинор не знала, что ответить. Она прекрасно понимала, что ее отец вовсе не будет благодарен мистеру Слоупу за его старания, и в душе была с ним согласна; однако она не могла отрицать, что мистер Слоуп очень обязателен. Ее отец, всегда такой снисходительный к людям, никогда ни о ком не говоривший дурно, предостерегал ее против мистера Слоупа, и тем не менее она не могла не поблагодарить капеллана. Какой интерес мог им двигать, кроме того, который он упомянул? И все же что-то в нем внушало недоверие даже ей. Сама не зная почему, она чувствовала, что его следует остерегаться.

Ее колебания яснее всяких слов открыли мистеру Слоупу ее мысли. Он обладал особым даром читать в душах своих собеседниц. Он понял, что Элинор ему не доверяет, и если и поблагодарит его, то лишь из вежливости. Но это его не рассердило и даже не раздосадовало. Рим был построен не за один день.

– Я пришел не затем, чтобы меня благодарили, – сказал он, потому что она все еще молчала. – И благодарность мне не нужна, – по крайней мере, до тех пор, пока я не заслужу ее делом. Но, миссис Болд, я ищу друзей в пастве, которую Господу было угодно вверить и мне, смиреннейшему из его пастырей. Без них мой труд будет поистине печальным. И я попытаюсь быть достойным их дружбы.

– Но, конечно, у вас тут скоро будет много друзей, – сказала Элинор, чувствуя, что должна что-то сказать.

– К чему они, если это не будут друзья, с которыми я найду духовную близость, которых я смогу почитать… и любить? Если самые лучшие, самые чистые отвернутся от меня, дружба остальных не принесет мне удовлетворения. И я буду обречен на одиночество.

– Ну что вы, мистер Слоуп! – Элинор сказала это без всякой задней мысли, но он решил истолковать ее слова по-своему.

– О нет, миссис Болд, я буду одинок – одинок сердцем, если те, в ком я жажду видеть друзей, отвернутся от меня. Но довольно об этом. Я назвал вас своим другом и лелею надежду, что вы не возразите мне. Уповаю, что придет час, когда я смогу сказать то же о вашем батюшке. Да благословит вас Господь, миссис Болд, вас и вашего милого малютку. И передайте от меня вашему батюшке, что все возможное будет сделано.

И он распрощался, сжав руку вдовы сильнее, чем обычно. Но это как будто оправдывалось обстоятельствами их беседы, и Элинор не могла выразить своего неудовольствия.

– Я его не понимаю, – несколько минут спустя говорила она своей золовке. – Я не могу решить, хороший он человек или плохой, искренний или двуличный.

– В таком случае, – сказала Мэри, – он имеет право на смягчение приговора: думай о нем лучшее.

– Пожалуй, я склоняюсь именно к этому, – ответила Элинор. – Я верю, что намерения у него самые хорошие, а в таком случае с нашей стороны дурно бранить его и заставлять страдать, пока он живет среди нас. Но, Мэри! Как будет огорчен из-за богадельни папа!

Глава XVII. Кому держать бразды?

Все это время во дворце было неспокойно. Намеки, оброненные мистером Слоупом, не пропали втуне. Епископ чувствовал, что восстать против уже почти невыносимого деспотизма жены он должен незамедлительно, иначе будет поздно: если он хочет быть хозяином в епархии, не говоря уж о собственном доме, ему следует добиться этого теперь же. Легче всего это