Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

– Как прошел школьный день? – Оля сжала дочкину руку, и Сашка нехотя замедлилась, но в отместку стала размахивать пакетом со сменкой, как ветряная мельница.

– Нормально, – коротко отозвалась дочь.

– Стих прочитала?

– Меня не вызвали. – Сашка вертелась, дергая руку. Ворот плаща распахнулся, и осенний воздух леденил шею, забираясь за шиворот. – Вызвали Светку. А Светка – дура.

– Ты что! – Оля дернула дочь за руку. И, глубоко вдохнув, сбавила тон. – Так нельзя говорить.

– Почему? – рассеянно отозвалась Сашка. Ее внимание привлекла пара красных сапожек в витрине магазина. – Если она дура? Стих рассказать не смогла. Она меня бесит.

– Александра! Мы это обсуждали, ты забыла?

Сашка посмотрела на нее исподлобья и буркнула:

– Помню.

Вид у нее стал крайне недовольный, она по-взрослому поджала губы, и Оля невольно подумала, какой вырастет дочь: представила это личико принцессы, готовой в любой момент надеть гримаску недовольства и полностью осознавшей свое право на каприз.

Стоило Сашке освоить речь, как она мгновенно освоила повелительное наклонение.

С пеленок эта девчонка точно знала, чего она хочет, а чего – нет. Кто тут дура, а кто – королева.

Проблема заключалась в том, что двух королев в одном королевстве быть не могло. И по какой-то причине Светка успела сесть на трон первой.

Наверное, эта Светка не была такой уж дурой.

Оля усмехнулась собственным мыслям.

Иногда ей хотелось поговорить с Антоном о дочери. Но о чем? Она сама толком не понимала.

– Знаешь, – начала бы она, – наша дочь какая-то не такая.

– В каком это смысле – не такая? Не похожая на тебя? – спросит он.

Антон всегда схватывал суть, вычленяя из огромного потока информации самое важное. Даже если оно не было сказано.

Но Сашка действительно изменилась после переезда. В чем заключались эти перемены, сама Оля сформулировать не могла.

– Это адаптация, – успокаивала Алина Сергеевна.

В гимназии со всеми детьми на регулярной основе работал психолог, что было для Оли в диковинку. Но, воспользовавшись случаем, она поделилась с Алиной своими опасениями.

– Переезд – все-таки стресс. Много новых впечатлений. Резко выросшая учебная нагрузка – все же гимназия. Ваша дочь в абсолютной норме: очень подвижный, живой ребенок, эмоциональный, контактный, но с четко выстроенными личными границами.

Оля кивала. Слова Алины звучали гипнотически успокаивающе.

Лежа в кровати, Сашка слышала папины шаги в соседней комнате и приглушенное журчание воды в ванной, где мама принимала душ. Потом они сидели на кухне и переговаривались полушепотом, думая, что Сашка спит.

Наконец закрылась с едва слышным скрипом дверь их комнаты.

Сашка подождала еще немного, разглядывая размытые в полутьме предметы. Контуры сливались в причудливые формы. Брошенные на стул колготки походили на собаку. Силуэт лампы на столе с ровной стопкой учебников под ним напоминал миниатюрный пароход. Рюкзак у письменного стола – маленького скрюченного гнома.

Чем дольше Сашка всматривалась в него, тем плотнее он становился. Уже четко вырисовывалась голова с длинным носом, непропорционально длинная рука…

Сашка тряхнула головой, чтобы согнать наползающую сладкую жуть.

Прислушалась. Квартира безмолвствовала.

Она нетерпеливо отбросила одеяло, спрыгнула на пол и босиком прошлепала к шкафу.

Бесшумно приоткрыла дверцу и сказала:

– Можешь выходить!

В первый раз он пришел сам. Вскоре после того, как они переехали в новый город и поселились в этой квартире. Сашке она нравилась гораздо больше старой: здесь у нее появилась маленькая, но собственная комната, куда влезли стол, стул, кровать и шкаф, где она развесила свои наряды и расставила туфли так, как ей самой хотелось.

Мама пыталась вмешаться, спрашивая, не нужна ли ей помощь, но Сашка решительно попросила ее не лезть. С маминой точки зрения, здесь наверняка все было устроено совсем непрактично.

Практично – это было одно из маминых любимых словечек и одно из тех, что особенно не нравились Сашке.

«Практично». Совсем не так важно, как «красиво».

Первое и главное, что она оценила, впервые ночуя в собственной комнате, – это возможность не спать.

В тайном ночном бодрствовании без взрослых было нечто приятное настолько, что в животе что-то приятно щекотало, словно в предвкушении подарка. Никто не знал, что она не спит.

Никто.

Пока не появился мальчик.

В ту ночь она хотела еще раз рассмотреть содержимое собственного шкафа. Лампу включать было опасно, так что, отдернув занавеску, чтобы в комнате стало хоть немного светлее, Сашка на ощупь перебирала свои сокровища: погладила бархатное платье, поправила школьную юбку и на всякий случай проверила, на месте ли шуршащий пакет с новым купальником. Скорей бы лето.

От новенького шкафа приятно пахло деревом, дверцы открывались бесшумно, гладкие круглые ручки напоминали матово-белые леденцы.

Сашка уже отвернулась, чтобы, наконец, отправиться в постель и уснуть уже по-настоящему, как что-то толкнулось в дверцу изнутри.

Сашка нахмурилась: ничего большого, что могло бы упасть, там не было.

Дверца чуть приоткрылась, и из шкафа вышел мальчик.

Сашка была настолько потрясена, что даже не закричала. Только таращилась, раскрыв рот, как выброшенная на берег рыба, и вытягивала шею – как дура.

– Привет, – сказал мальчик еле слышно. – Не бойся.

Сашка поморщилась: бояться – это не про нее, кем бы ни был незваный гость. Поэтому она шагнула ему навстречу и, сложив на груди руки, спросила:

– Ты кто такой?

Он рассмеялся – тихо, но Сашка словно поймала эхо этого смеха у себя в голове – звонкого, искреннего, заразительного настолько, что невольно улыбнулась.

– Я рад, что ты не боишься.

– За стеной мама с папой, – пояснила Сашка на всякий случай.

– Знаю.

Он был одет в летние шорты и футболку, а лица в темноте толком нельзя было разглядеть. Волосы, кажется, светлые, зачесанные на косой пробор, сам – чуть выше нее, но, пожалуй, не старше.

Он неторопливо прошелся по комнате и беззастенчиво уселся на пол.

– Так ты кто? Говори, или я уже закричу, – велела Сашка.

– Не кричи. Я Петька. Довольна?

Сашка хмыкнула. Она села напротив него, натянув на колени длинную ночную рубашку.

– И чего тебе надо, Петька?

– Ничего, – просто ответил он. – Просто подумал, мы могли бы подружиться.

Сашка оценивающе посмотрела. В Петьке определенно было нечто, что ей сразу понравилось. Но спешить не стоило.

– И как ты попал в шкаф? Влез днем?

Он снова рассмеялся. Даже в темноте Сашка заметила блеск его глаз, словно они излучали какое-то едва заметное, но свое сияние.

– Я не из шкафа.

– А откуда?

– Из ниоткуда.

Стук в дверцу шкафа раздавался каждую ночь. Сашка велела ему не вылезать без особого приглашения, а также – сразу отправляться назад,