Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

когда ей захочется спать. И то, что он соглашался на все ее условия так легко, без споров, и нравилось, и настораживало. Сколько Сашка ни наблюдала за мальчишками, эти наблюдения подсказывали, что мальчишкам не свойственна такая уступчивость.

С другой стороны, Петька обычным мальчишкой и не был. В нем было нечто необъяснимо притягательное, их разговоры шли так легко, словно они были когда-то знакомы да потом разъехались, а сейчас встретились снова. Сашка рассказывала ему о школе и городе, о маме, папе, о том, что ей нравится и что не нравится, что она видела сегодня и куда отправится завтра.

Петька смеялся, хмурился, Сашке отчаянно хотелось разглядеть его лицо при свете, но Петька запретил включать лампу.

– Почему? – как-то спросила Сашка.

Он пожал плечами:

– У тебя есть свои правила. У меня – свои. Я же не появляюсь из шкафа без приглашения.

Поразмыслив, Сашка рассудила, что это справедливо, и нехотя, но смирилась.

– И родителям обо мне не говори.

Сашка фыркнула. Сказать про Петьку маме или папе могла бы только дура.

Или трусиха, как Светка.

Своя комната – на то и своя, чтобы в ней происходило только то, о чем знаешь лишь ты.

Сегодня они устроились на новеньком ковре, который папа купил Сашке в минувшие выходные. Нежно-кремового цвета, с густым ворсом, приятно щекотавшем голые ступни. Ходить по нему – наслаждение. Лежать на нем – тоже.

Мама, конечно, сказала, что он слишком светлый и потому непрактичный, и от этого наслаждение обладания им было вдвойне приятно. Но в чем-то мама была права.

– Снимай ботинки! – велела Сашка гостю. – У меня ковер.

– Это я заметил. – Он послушно разулся и аккуратно поставил ботинки возле шкафа. – Как дела?

Петька всегда интересовался ее жизнью, притом совершенно искренне. От этого рассказывать ему все было легко.

– Нормально. – Она растянулась на ковре, уставившись в потолок. – Только Светка достала.

– Что на этот раз? – Сашка уловила в Петькином голосе насмешку и насупилась.

– Не скажу. Просто она дура, вот и все.

– Не говори, – опять согласился он.

– Ты как… – Сашка не нашла слова. Как кто? Как девчонка? Это прозвучало бы оскорбительно, особенно для нее самой. В том, чтобы быть девчонкой, нет ничего, кроме преимуществ.

– Как что?

Сашка перекатилась на бок и едва не отпрянула: Петькино лицо оказалось неожиданно близко, так близко, что все слова вылетели у нее из головы.

– Как… кефир, – почему-то сказала она, чувствуя, что ляпнула глупость, и тут же попыталась исправить оплошность: – Такой же… бесформенный.

От мысли о кефире с его мерзким, пощипывающим язык вкусом, Сашка скривилась.

– Так вот что ты обо мне думаешь.

– А как? Всегда со всем согласен.

Он помолчал. Сашка даже в темной комнате чувствовала, что он разглядывает ее лицо. Она смутилась, скосила глаза вниз и пошевелила пальцами ног, ощущая мягкое тепло ковра.

– А хочешь проучить Светку? – спросил Петька каким-то совсем другим голосом.

Сашка почему-то не осмелилась ответить.

– Я расскажу, что делать.

Сашка наконец подняла взгляд и вздрогнула.

В темноте его глаза сияли как звезды.

С высоты пятнадцатого этажа машины, деревья, скамейки на детской площадке во дворе казались миниатюрами макета. Ольга думала, что отсюда должен был виден весь город, думала и боялась смотреть в ту самую сторону.

Но город был огромен, и Оля даже не предполагала насколько. Вдобавок кругом стоял частокол таких же небоскребов местного пошиба, и самое дальнее, что она могла разглядеть в просветах между летящими вверх стенами, – крошечный кусочек парка.

Что ж, это было хорошо, даже замечательно. Новый район ничем не напоминал тот, в котором Оля провела свои первые десять лет – с низкорослыми хрущевками, серенькими дворами и вонючими подъездами.

Казалось, что они приехали не в новый район, а в другой город, как и говорил муж, когда убеждал ее вернуться.

Пятнадцать лет назад Оля вышла замуж за ничем не примечательного, но влюбленного в свое дело молодого историка. Поселились в маленькой квартире, доставшейся Антону от бабушки. Утром каждый уходил на работу, вечерами, прильнув к мужу, Оля слушала сплетни о королевском дворе, байки о жизни какого-нибудь солдата богом забытого полка, сопереживала любовным разочарованиям жившей в семнадцатом году фрейлины.

Жить маленькой семьей, без гнета вины и памяти о прошлом, без присмотра отца и матери, жить просто и в согласии казалось – точнее, и было для нее – настоящим счастьем.

– Олька, святая ты простота, – снисходительно говорили девчонки на работе.

Выйти замуж за историка – так себе удача.

Взгляды их изменились, когда, неожиданно для всех, Антон получил предложение работать для телевизионной передачи «Тайны прошлого». Тогда Ольга даже не задумалась о том, как изменится их жизнь, просто порадовалась за мужа.

А теперь она обозревает огромный город с высоты пятнадцатого этажа, завернувшись в мягкий халат и неспешно прихлебывая кофе с щедрой порцией сливок.

– Олененок, без вас я не поеду, – тихо уговаривал муж, пока в голове у Ольги билось одно: назад-назад-назад, нет-нет-нет. – В большом городе все лучше: инфраструктура, образование, медицина, развлечения. Сашка пойдет в хорошую школу, возьмется за ум.

– И еще там архив, – тихо уточнила Оля.

Центральный архив: пленки, книги, газеты, дневники, мемуары фрейлин, полные ящики писем и тайные комнаты засекреченных дел. Просто улей с медом.

Внутри сжималось кольцо.

– И архив, – кивнул Антон и погладил ее по руке. – Будем жить в другом районе, в новостройке. Ты словно переедешь в другой город, – обещал муж.

Что ж, он в конечном итоге всегда оказывался прав.

Квартира действительно была хороша. Хозяин, кажется, обрадовался, что нашел таких жильцов: интеллигентную семью из сценариста, домохозяйки и их очаровательной дочери, которая могла быть действительно очаровательна, но только когда сама того хотела.

Оля вздохнула, разминая плечи, наслаждаясь тишиной. Побродила из угла в угол, смахивая несуществующую пыль. Роль домохозяйки была непривычна, и она не знала, чем себя занять, а точнее, избегая того единственного по сути дела, которое стоило бы сделать, сделать прямо сегодня, чтобы вычеркнуть его из списка и облегчить душу.

Она взялась за телефон, чтобы прогнать мысли об этом деле, и он, точно почуяв ее настрой, тут же завибрировал в руке.

Настроение испортилось моментально, но игнорировать этот звонок было бессмысленно и по-детски.

– Привет, мам, – сказала она как можно естественнее.

– Привет. Как устроились?

– Хорошо. Квартира большая. Светлая. Две комнаты. Пятнадцатый этаж… – Оля перечисляла все, что приходило на ум, ожидая, когда мать перейдет к делу.

– Голова-то не кружится?

– Нет. Район приятный. Много зелени, – сказала Оля, вспоминая клочок парка, виднеющегося из окна. – Сашка пошла в гимназию. Будет учить три