Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

И он кивнул черту.

Троллейбус тронулся. Загорелся зеленый, и чудо-тачка лихо подрулила к остановке. Синхронно открылись двери – не вбок, как у нормальных машин, а вверх, гордо и вызывающе, как рога на голове у дьявола.

– Прогуляйтесь чуток! – бросил черт девушкам, хлопнув одну из них по заднице, пока она выбиралась наружу.

Алексей уселся на пассажирское сиденье, больше похожее на кресло пилота-истребителя. Черт повернулся к нему. Рубашка с принтом навыпуск. Из-под нее торчит белоснежная футболка. Массивная шайба часов. Легкая небритость. Улыбочка на губах.

– Понравилась тачка, а? «Ламборгини Дьябло Джи-Ти-Ар-Плюс Кабриолет». Индивидуальный заказ, кстати, единственный экземпляр. Восемьсот лошадок, пятьсот кэмэ-че, до сотки за две секунды.

Алексей еще раз оглядел машину, теперь уже изнутри. «Дьябло», значит? Сколько лет… нет, сколько жизней ему на такую зарабатывать? Да уж, про это лучше и не мечтать. А тут – вот она, совсем рядом.

Но он больше не ребенок. И не тупой подросток.

– Тачка хороша, – спокойно сказал Алексей. – Но я хочу большего.

Черт поднял бровь:

– Чего же?

– Всего этого. – Лешка обвел рукой и машину, и водителя, и девчонок, хихикающих на тротуаре. – Настоящей, полной жизни. Счастья. Эмоций. Любви.

Потом провел ладонью по канту лобового стекла, серебристой вязи букв на торпеде, тронул металлический шар ручки переключения передач.

– Ну и тачку, конечно.

– А что получу я? – поинтересовался черт.

– Хочешь, верну компьютер?

Черт расхохотался.

– Квартиру? – предложил Алексей.

Черт лишь покачал головой.

Алексей пожал плечами:

– Ну хочешь… не знаю… Веронику?

Черт издал последний смешок и замолчал. Внимательно вгляделся в лицо Алексея. И кивнул:

– По рукам.

Вылез. Кинул Алексею ключи.

– Добрось меня до центра? Девчонки, мигом на заднее!

Комната колыхалась перед глазами, будто в знойном мареве. Вибрации басов откуда-то из гостиной. Приглушенный свет бра, режущий зрачки. Мягкий диван, с которого не встать. И столик, заляпанный белым порошком.

Алексей сделал еще одну попытку подняться. (Вторую? Третью? Пятую?) Но вместо ног сигнал от мозга ушел почему-то в руку. Она согнулась, приблизив к его лицу что-то темное и тяжелое. Бутылка? Коньяк? Он пьет коньяк?

С другой стороны что-то пошевелилось. Алексей повернул голову и попытался сфокусироваться. Как ни странно, это удалось. На его плече лежала блондинка. Даже красивая, если отмыть от потекшей туши.

– Я тебя луб… не… Я тебя льюб… Я тебя… лублю! – Она пьяно улыбнулась.

– Сгинь, с-с-сучка! – раздалось справа.

Алексей перевел взгляд туда. В поле зрения оказалось серебристое пятно.

– Он мой! – провозгласило пятно.

И вдруг трансформировалось в платье, из которого выросли руки и ноги. Последней появилась голова и продолжила, шевеля пухлыми губами:

– Ты ж-ж-ж мой, Лешенька? Тыж-ж мой, да?

Алексей снова попытался встать. И опять неудачно.

Чья-то квартира. Что-то отмечают. Или даже ничего, как чаще и бывает. С тех пор, как у него появился стремительный «Дьябло», а вслед за ним – женщины и деньги, он перестал запоминать и квартиры, и лица их хозяев. Как, впрочем, и гостей. Достаточно того, что его присутствия хотели везде, а его оранжевый хищник стал символом. Знаком того, что вечеринка – топ.

Алексею казалось, что он расправил крылья и вздохнул полной грудью. Эмоции, счастье, любовь – он открылся всему этому, очнувшись от тягучего серого сна. «Live fast, die young», – повторял он где-то услышанную фразу. И улыбался. Наконец-то улыбался.

Вероника не приняла его обновление. Она по привычке пыталась скандалить, но Алексею становилось скучно даже дослушивать ее фразы до конца. Он одевался, выходил из дома и садился в свой «ламборгини». Две секунды до сотки – черт не обманул. За полминуты он пролетал трехкилометровую плотину, резко тормозил и улыбался ошарашенному гаишнику.

Скандалы сошли на нет. В те редкие часы, когда Алексей бывал дома, Вероника молчала. Просто молчала. А однажды собралась и уехала. Сняла квартиру или вернулась к маме – он не знал. Справок наводить не стал. Лишь тихо порадовался, что одной проблемой стало меньше. А на развод подать можно и без согласия жены.

Серебристое платье исчезло. Блондинка на левом плече тоже умолкла – уснула, что ли? Алексей стряхнул ее с себя и опять попробовал встать. И это даже получилось, хотя комната опасно зашаталась.

В кармане заверещал телефон.

Стерильно-официальный голос в трубке:

– Извините, это Алексей Владыкин? Вероника Николаевна Владыкина – ваша супруга?

Захотелось сесть обратно. Но вместо этого он смог лишь выдавить:

– Да…

– Приезжайте по адресу: Сурикова, шестнадцать. Второй этаж, охране назовите свое имя. И паспорт захватите, пожалуйста.

Алексей мотнул головой, унимая качку комнаты.

– Зачем? Зачем приезжать?

– Ваша супруга умерла. При родах. Примите соболезнования.

В трубке повисла тишина. Алексей тоже молчал. Качка остановилась. Пьяная пелена улетучивалась. Он пытался осознать происходящее. Пытался поймать какую-то прозвучавшую неправильность. И вдруг понял.

– При родах? А как же… А ребенок?

– Ребенка спасли.

Две секунды до сотки. Хотя, казалось бы, куда теперь спешить. Руки дрожали, и картинка в лобовом стекле дергалась, как в плохо настроенном телевизоре.

Роддом на Сурикова. Розовое трехэтажное здание с облупившейся краской. Усталый охранник.

Тело Вероники еще не вывезли из операционной. Она так и лежала там, на каталке, накрытая простыней, сквозь которую проступали кровавые пятна. Алексей взялся за краешек, чтобы приоткрыть лицо. Вспомнить, почему он так долго был с ней.

Все те же ресницы – смешные и пушистые. Тоненькая синяя жилка на виске. Родинка на переносице. Сережки, которые он подарил ей на первую годовщину. Ее улыбка. Их первый неловкий поцелуй. Все ведь было. Было по-настоящему. И была она, любовь. Любовь, которая пошла к черту.

К черту. Все к черту.

Подошла пожилая медсестра. Вздохнула. Тихо прошептала:

– Бедная девочка… Как она мучилась… Ужас… Просто ужас…

Алексей вернул на место простыню и обернулся:

– Где ребенок?

Ему показали. Он смотрел на растопыренные пальцы, редкие волосики в засохшей крови, вглядывался в сморщенное личико, перекошенное недовольной гримаской. И спрашивал себя, чувствует ли он что-то к этому существу.

– Заберете? Или откажетесь? – спросила медсестра с тайным страхом.

– Конечно заберу, – ответил Алексей. – Когда можно будет? И напишите список, что ему нужно сейчас. Съезжу куплю.

Он глянул на часы. Полчаса до закрытия. Кто ж знал, что в городе всего один приличный магазин для малышей. «Дьябло» рычал, ускоряясь и тормозя, мелькали перекрестки, улицы, повороты. А руки по-прежнему дрожали. Красный свет. Сплошная. К черту…

На съезде с моста он метнулся влево, на встречку,