В зеркале Фауста - Артур Гедеон

– Отлично, Эрик, отлично! – кивнул бодрый старичок. – Идемте же, мастер Неттесгейм! Входите! Вот она, моя обитель! – Придерживая одной рукой меч, другой – сумку, Неттесгейм переступил за ним порог кабинета. – Тут я работаю, живу, думаю и мечтаю. Тут, листая книги, брожу по временам. И обретаю истину, как золотоискатель находит самородки в тоннах руды. Но уж если найдут такой самородок, то он будет с добрый кулак!

Агриппа Неттесгейм забрался обеими руками в широкую кожаную сумку, походный седельный мешок, и вытащил две полные закупоренные бутыли:

– Рейнское белое или рейнское красное? – спросил он в спину хозяина дома.

Тот живо обернулся.

– Хо-хо! – коротко рассмеялся бодрый старик. – Добрый гостинец! Остановимся на обеих дамах!

Рассмеялся его фривольному ответу и Неттесгейм и вытащил из той же сумки еще две бутыли и огромный копченый свиной окорок. Все это было выставлено на стол.

– Вас выгодно приглашать в гости, мастер Неттесгейм, – довольный, кивнул хозяин. – Сейчас Эрик принесет хлеба и овощей, и мы начнем пир. И только после первого кубка я задам вам этот вопрос, который терзает мое сердце и так и рвется с моих стариковских губ.

– Какой вопрос? – не вытерпел гость. – Ведь я из-за него тут, не так ли?

– Именно так! Но подождите, подождите, только после первого кубка!

Пришел слуга, принес овощи и хлеб, маслины, сушеный виноград, яблоки и сливы.

– Самое то, – сказал Антоний Августин. – Да возблагодарит Господь нашу трапезу!

Они сели за стол и начали пир. Гость откупорил обе бутылки, хозяин сам разлил вино по кубкам. На первый раз – красное.

– Оно подобно крови, причастимся же таинствам, которыми полнится этот мир и которые нам придется и суждено разгадать! – пафосно, но очень убедительно произнес старик.

Они подняли кубки и выпили.

– А теперь скажите мне, мастер Неттесгейм, кого вы ищете год за годом, не зная усталости и сна?

– Постойте, но откуда…

– Вы ищете злого духа? Черную тень? Она нынче тут, дразнится, корчит рожи, а завтра уже за горами и долами? Она, эта тень, проходит мимо в толпе, задевая вас плечом, но вы не замечаете этого?

– Как вы?..

Бодрый старик усмехнулся:

– Вы ищете демона в человеческом обличье, который с каждым годом своего существования на земле становится все сильнее и неуловимее? И страшнее для всех окружающих, которые даже не задумываются о том, с кем их столкнула судьба?

– Откуда вы все это знаете? – изумился гость.

– Так мне было нашептано, наговорено, открыто, – усмехнулся старик. – Если да – вы попали по адресу, рыцарь.

– Да, я ищу именно его – я гоняюсь за ним уже годы, но мало что о нем знаю. Его следы я не спутаю ни с одним другим демоном. Иногда он приоткрывается мне одной своей стороной, и мне кажется, что я уже знаю его, понимаю, но потом он закрывается от меня другим вороным крылом и вновь исчезает тенью. – Неттесгейм почти сокрушенно покачал головой: – Я не успеваю за ним. А ведь я довольно ловок. Но если в чем и преуспел, то лишь в одном: я узнаю его почерк! С недавних пор узнаю наверняка. Выпьем еще?

– Разумеется! – откликнулся старик. – И вновь будет красное!

Гость наполнил кубки, и они выпили.

– Ваша охота – естественное дело, – молвил Антоний Августин, закусывая сушеным виноградом. – Иногда охотник днями напролет выслеживает медведя, а то и неделями; зверь обманывает его, путает следы, но всякий раз охотник узнает о своем противнике все больше и больше, и однажды он отыщет и его берлогу, и его самого. И тут главное, мастер Неттесгейм, чтобы рогатина не подвела, чтобы сердце оставалось таким же стойким и руки такими же твердыми. Чтобы хватило духу встретиться глазами, укол в укол, и не сойти с тропы – но победить. Для этого я и позвал вас к себе.

– Но для чего именно?

– Помочь вам.

– Но как? Распознать еще один след?

– Нет! – рассмеялся старик. – Нет… – Он отрицательно покачал головой. – Совсем для другого. Куда большего. Все дело в том, что тот, кого вы ищете, мой ученик.

– Что?! – даже подался вперед гость.

– То, что слышали, мастер Неттесгейм. У вас каменный кулак – не помните мой кубок, – весело кивнул старик на руки гостя. – Все так. Его зовут Иоганн Фауст. Магистр теологии. Ему всегда и всего было мало. Я хорошо помню тот день, когда он пришел ко мне домой.

– Сюда?! Он был тут?

– Не просто был – он ходил сюда день за днем и постигал те науки, которые ему не могли преподать в университете. Алхимию в том числе. Скажу вам, он все схватывал на лету. Он был не просто способным – чрезвычайно талантливым учеником. И повторяю – жаден до всего нового. Но еще более – до тайн вселенной!

– Именно таким я и представлял его себе, – кивнул Неттесгейм.

– Он бросил университет и совершил долгое путешествие на восток, по следам крестоносцев. Каббала, индийские и вавилонские тексты, неразгаданные египетские иероглифы, мертвые книги других народов – его интересовало все, что приоткрывало врата из одного мира в другой, он говорил, что уже чувствовал этот холодок – отверстого черного космоса, и тот пробирал его до дрожи, до костей, но открыть эту дверь и войти в нее он был не в силах. Герметические науки только раздразнили его воображение, но оставались недостижимыми для него. Фауст взрослел, а потом стал стареть, как и все люди. Если говорить честно, мастер Неттесгейм, я мог отчасти помочь ему – и я помог. Одну форточку во вселенную, в ее тайны я приоткрыл ему и раскаялся. Он потребовал большего! Фауст буквально схватил меня за горло. Он возненавидел меня за эту подачку. Вот тогда он и сказал мне, что продал бы душу дьяволу, только бы узнать и завладеть всеми сокровищами мира. Пусть только на время, отпущенное смертному. И с таким азартом он говорил это, что мне стало страшно. Я отступил: прогнал взашей своего зарвавшегося ученика! Уже совсем немолодого безумца. Да-а… Выпьем.

– Выпьем, мэтр.

Неттесгейм уже наполнил кубки – они махом выпили то же красное рейнское.

– Дальше, мэтр, прошу вас.

– Я прогнал его, но спустя неделю раскаялся в своем поступке, долго сетовал, что был жесток с ним. Я решил простить его и вернуть, и сам хотел просить прощения у своего ученика за то, что так обидел его. Я же назвал его недостойным тайн вселенной корыстолюбцем.

– Но вы же попали в точку?

– Да, я попал в