Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

Ирочка Виельгорская сидела, прислонившись спиной к забору садика. Она была полуголой, кожа – там, где кожа сохранилась, – посинела. Обе ее руки были оторваны и висели на лоскутьях и сухожилиях. Джинсы пропитались кровью, как и некогда белый бюстгальтер. Живот представлял собой сплошную рану, внутренности вывалились и лежали между раздвинутых ног девушки бурыми гроздьями. Черты лица, до боли знакомые каждому, исказила предсмертная жуть. На подбородке замерзала розовая слюна.

Лунев приблизился к трупу, расталкивая зевак. Соседи жались друг к другу, кто-то крестился, кого-то рвало. Тихонько завывала старушка. Солдаты умывались снегом и пытались унять дрожь. Из окон общежития высовывались служащие.

Самый страшный кошмар сбылся. Образ искалеченного тела, образ, который он гнал прочь, прочесывая лес в поисках Костика, воплотился в реальность месяц спустя. Ему почудилось, что именно Костик сидит у забора, вскрытый, мертвый…

– Уведите людей, – сдавленно сказал Лунев.

Его не услышали. Он повысил голос:

– Лейтенант! Уведите людей!

Кошман встрепенулся, приказал солдатам оттеснить соседей.

«Как же так? – спросил себя капитан. – Не в тайге, а рядом, под носом…»

Он склонился над трупом. Горе стиснуло грудь ледяными клешнями. Ира, милая девчушка, гулявшая с Костиком, научившая его прыгать через резинку, отличница, умница. Мерзлое, раздетое, вспоротое тело… Разве это один и тот же человек?

«Помогите мне, дядя Арсений», – попросили укутанные в иней глаза.

– Я не могу, – прошептал он.

Подошел кусающий губы лейтенант.

– Ты что-то говорил?

– Я спросил, почему ее не нашли сразу?

– Потому что ее здесь не было.

– Уверен?

– Абсолютно. Я сам обходил садик в 17.30, внутри и снаружи.

– Хочешь сказать, зверь принес ее сюда?

– Зверь? – вскинул брови Кошман.

– Ну а кто? Кто, как не зверь?

Он сел на корточки и кивком предложил лейтенанту следовать его примеру. Кошман нехотя подчинился. У общежития, вторя вьюге, плакали женщины. Капитан указал на оторванные руки жертвы:

– Их жевали. А нога…

– О, господи! – Кошман закашлял в кулак.

Часть бедра Иры была выгрызена, снежинки падали в рану нежно-перламутрового цвета, похожую на морскую раковину. Капитан снял перчатки и провел пальцами по голому плечу девочки. На ощупь она не отличалась от манекена, зачем-то помещенного в морозильник.

– Судя по трупному окоченению, смерть наступила около десяти – двенадцати часов назад.

– Откуда ты знаешь?

«Триллеры в мягких обложках», – подумал Лунев. Он почувствовал себя книжным сыщиком, горбящимся в свете фонаря над мертвой девушкой. Но смерть была настоящей, а не литературной. Настоящей и уродливой.

– Крови на снегу нет, – вслух размышлял капитан, – значит, труп действительно приволокли недавно.

– Звери так делают? – спросил Кошман.

– Сейчас узнаем.

Лунев выпрямился и крикнул в толпу у общежития:

– Позовите деда Егора! Егора Приступу! Пятый дом, девятнадцатая, кажется, квартира.

– Я тут! – раздался голос.

К военным подошел старик в очках и с жидкой восточной бородкой. Егор Корнеевич Приступа до выхода на пенсию работал в пожарной части гарнизона, а еще раньше был егерем. Его историями о диких животных заслушивались все, в том числе и Костик, обожавший волков.

Приступа посмотрел на тело тяжелым взглядом из-под седых бровей. Осенил себя крестом.

– Можете определить, какое животное ее убило?

Старик несколько минут изучал раны, затем прогулялся вокруг, вперив глаза в землю. Лунев успел бегло обследовать участок, но не обнаружил среди отпечатков подошв звериных следов. Не нашел их и бывший егерь. Однако вердикт его был готов:

– Волк это.

Ветер, переменивший направление, донес фразу до испуганных жителей городка.

– Волк, – отозвались они эхом.

– Я читал, волки на людей не нападают, – заметил Кошман.

– Еще как нападают, – возразил старик. – Нечасто, но бывает. После войны людоедов много развелось. Привыкли трупами питаться, к человечине пристрастились. Страх потеряли. Я в пятьдесят первом видел, волк парнишку тринадцатилетнего загрыз на пастбище. По кусочкам сшивали. Обычно летом такое происходит, когда волкам детенышей кормить надо, или во второй половине зимы, на бескормицу.

– Но зима только началась, – вклинился Лунев.

– Странный это волк, – помедлив, произнес Приступа. – Волки добычу в лес тащат. А наш из лесу притащил. Полоса вот на снегу. Тело оттуда волокли.

«Чтоб на видном месте оставить», – пронеслось в голове капитана.

– Зверь-то дефективный, – уверенно заявил старик, – бешеный. И это, Арсений Петрович, здоровый он. Шибко здоровый.

– Час от часу не легче, – застонал Кошман.

А Лунев вспомнил о своем сыне, защищенном, сидящем в теплой квартире. О сыне, который месяц тому пошел в лес на поиски мамонтов и чудом не разделил участи Иры…

– Спасибо, дед Егор, – сказал капитан. – Вы, пожалуйста, не уходите пока. Помощь ваша понадобится.

Он потер лоб, собираясь с мыслями. Подозвал солдат.

– Тело отвезите на склад, в холодильную камеру. Милиции звонили?

– Никто не приедет, по крайней мере, до завтра. Дорога перекрыта.

– Ну ясно.

Он опять помянул полковника Требейчика и его маму и сжал кулаки.

– Вы, обойдите территорию от электростанции до ворот части. Ищите клочки верхней одежды. Фиолетовой куртки, так? Кстати, кто-нибудь в курсе, где доктор Виельгорский?

– Был в казарме.

– Хорошо.

Он обратился к гражданским:

– Товарищи! У нас завелся волк. Немедленно возвращайтесь в свои квартиры и проследите, чтоб ваши родные были рядом с вами. Кто живет в дальних домах, держитесь группами. Учреждения вне воинской части закрываются. Не беспокойтесь, ночью усиленный патруль будет дежурить на улицах.

Он ожидал препираний, вопросов, но люди, услышав команду, быстро рассосались, и метель поглотила их.

– Что теперь? – сипло спросил Кошман.

– Распорядись насчет ночных дежурств. Выставь десять человек внутри жилой зоны. Двадцать по периметру леса. Чтоб и заяц не пробежал. Выдай автоматы. И пусть заберут людей из магазина и пекарни.

– А как же протокол?

– Что?

– Протокол, – потупился лейтенант, – понятые и все такое.

– Я тебе что, мент? – обозлился Лунев. – Или ты прикажешь оставить девочку на ночь, чтобы ее оте…

Он осекся. Прямо перед ними стоял Виельгорский, начальник ветеринарной службы. Доктор вцепился руками в щеки и, не мигая, смотрел на дочь.

– Игорь…

Виельгорский резко убрал руки. На щеках наливались кровью вмятины от ногтей. Он сказал неожиданно чистым и спокойным голосом:

– Это не Ира. Конечно, не Ира. Продолжайте поиски, капитан.

На последнем слоге доктор пошатнулся и мешком рухнул в сугроб.

3

Даша встретила мужа в коридоре. Уткнулась в грудь заплаканным лицом.

– Слава Богу, пришел.

– Ненадолго, – он погладил жену по волосам. – Перекушу и обратно в часть.

– Они не справятся без тебя?

– Ты же понимаешь, почти весь офицерский состав в отпуске.

На период школьных каникул офицеры, за исключением нескольких лейтенантов, уехали с семьями в город. Лунев был и за начальника части, и за коменданта, и за дирижера военного оркестра. Он отдал бы палец на отсечение, лишь бы вернуть Требейчика и снять с себя тяжесть ответственности.

– Ну прекрати, – он помассировал плечо жены. Пальцы вспомнили холодную плоть Иры, и комок тошноты подкрался к горлу. – Обычный волк. И он уже далеко.

– Что с отцом девочки?

– Отвезли в лазарет. Он, кажется, не осознает, что произошло.

– И я тоже не осознаю.

Она взяла у него куртку, смахнула снежинки.

– Загляни к Костику, а я разогрею суп.

Свет в спальне был потушен. На экране беззвучно работающего телевизора белка носилась за орехом. Костя сидел у окна, прижав ладони к стеклу.

– Привет, сынок.

Прошлым летом мальчику исполнилось шестнадцать. Он был высоким и стройным, со светлыми завивающимися волосами. С широкими от природы плечами. Сложись все иначе, и он мог бы покорить самое капризное девичье сердце. Но, словно насмехаясь над родительскими чаяниями, природа поместила в тело юноши-красавца разум пятилетнего ребенка.

– Дядя с автоматом, – сказал Костя своим отрывистым шершавым голосом.

Луневы жили на первом этаже, и, посмотрев поверх сыновьей головы, капитан увидел фигуру солдата во дворе, приплясывающего и уклоняющегося от ветра.

– Да, он нас охраняет.

Костя повернулся к отцу. Гладкая кожа, мягкий пушок на скулах. Безоблачное небо в глазах. И на лбу, рядом с бьющейся голубоватой жилкой, затянувшийся шрам.

Всплыла в памяти ночь, когда Лунев вытаскивал мальчика из снега, отогревал его дрожащие руки, вытирал кровь. А Костик вырывался при этом, и тянулся к лесу, и улыбался рассеянно, и рычал….

Лунев прикоснулся к Костиному шраму, откинул со лба пшеничный завиток.

– Ира кричала.

Он решил, что сын задает вопрос, и поспешно ответил:

– Нет! Она быстро… Быстро улетела. Теперь она вместе с Боженькой.

Год назад Костик побывал в церкви, и рассказ мамы о правящем на небесах старике привел его в восторг. С тех пор он обязательно крестился, ложась в постель. Искренне и неловко.

– Ира кричала, – негромко подтвердил мальчик, – я был там.

– Был где? –