Агнец - Светлана Скиба

мы с Владом за ними. Сначала мы двинулись по той самой дороге, ведущей на Черное озеро, но потом свернули вправо и затарахтели по дороге, еще более разбитой и щербатой, чем прежняя. Сегодня, когда Влад зашел за мной, чтобы вместе спуститься в вестибюль, я показала ему ту самую фотографию, которую обнаружила в первый день приезда. Взяв фотокарточку в руку, он задумчиво осмотрел ее со всех сторон, точно пытался найти на ней ответы, откуда она взялась и что делала в моем номере. Он сказал, что это, конечно, очень странно и ему непонятно, кто и для чего это сделал. В этот раз он не подшучивал, я заметила его искреннюю озабоченность, когда он вертел фотографию в руках. Мне очень важно, чтобы он мне верил, без его веры я слаба, почти бессильна.

Мы ехали вдоль высокой травы, колыхавшейся волнами, густого подлеска и возвышающихся вдалеке горных хребтов. Впереди расстилался ковер из голубики, и мы остановились, чтобы ее попробовать. Я раньше никогда не собирала ягоды, да и сейчас бы не рискнула, если бы была одна. Но Яна заверила, что хорошо разбирается в здешних растениях, и для пущей убедительности закинула несколько немытых чернильных ягод себе в рот. Мы с Владом и Мариком, все-таки помыв голубику, последовали ее примеру.

Облака, напоминающие кудрявых овец, медленно проплывали над головой. Воздушное стадо направлялось куда-то на север, нам навстречу.

Когда за нашими спинами прокатился приглушенный рокот грома, мы заметно ускорились, очень надеясь, что ливень не застанет нас в пути. Сегодня на мне, как и на Владе (мы снова в одном стиле), спортивный костюм и, конечно, никакого дождевика. Пока я ругала себя за беспечность, которую наверняка подхватила от Влада, мы въехали на вздыбленный косогор. Крутой склон, усыпанный оранжевыми маками, был весь освещен солнцем и словно пылал огнем.

Съехав со склона, мы вернулись на грунтовую дорогу, вилявшую между сопками, впереди показался огороженный покос, значит, скоро будут и жилые дома. Вскоре мы въехали в соседний поселок, название которого я так и не запомнила. Он мне показался более жизнерадостным, чем Чулык. По улицам бегали куры, цесарки, под разлапистыми деревьями отдыхали пятнистые коровы, лошади и овцы. Рядом с ними на брошенных на траву шкурах нередко можно было заметить и спавших людей, преимущественно мужчин. Женщины же, в отличие от них, приглядывали за детьми и занимались домашним хозяйством.

– Их мужчины до ужаса ленивы. – Яна с неким осуждением покосилась на Влада, словно он был в ответе за весь мужской род.

Припарковавшись у сложенного из сруба просторного на вид дома, на входной двери которого синей краской было выведено «Домашняя еда», мы вошли внутрь. Яна поздоровалась с персоналом кафе и, кивнув в нашу сторону, скорее всего, бросила какую-то шутку, потому что парень, стоявший за барной стойкой, и девушка, разносившая еду, заулыбались.

Мы сели за расшатанный стол, накрытый засаленной, с желтыми пятнами, клеенкой, и сделали заказ. Официантка, молодая девушка с двумя длинными косами толщиной с удава и красивыми раскосыми глазами, посоветовала нам взять суп кочо, буур, курут и алтайский шербет. Для Марика повар пообещал приготовить самый вкусный ток-чок в мире, десерт, ради которого он сюда и приехал.

– Я смотрю, вас здесь принимают как своих, – заметил Влад, подмигнув Марику.

– Так мы же здесь не первый раз. К тому же эта девушка, Начак, – сестра Адыбая, парня, который спас меня, когда я раскромсала ногу в рифовом заливе, – сообщила Яна. – После этого мы как-то заобщались, сдружились. Я им даже подарки привозила, фонарики, батарейки, всякое там для кафешки, клеенку вот эту, обои, клей, даже лекарства. Хотя обычно они лечатся своим, у них тут, как бы это сказать… свои методы.

– Дикие, – вставила я.

– Просто непривычные для нас, – возразила она. – Когда они узнают, что некоторые люди, особенно современные, ни во что не верят, вот это для них настоящая дикость. Они же, наоборот, верят во все что можно. У них, как это, потизм.

– Политеизм, – поправил Влад, тут же получив от Яны уничижительный взгляд.

– Помню, когда я сюда только в первый раз собиралась, меня предупреждали: будь осторожна, все эти местные захотят тебя наколоть. Я приезжаю сюда уже раз десятый и отметила для себя: если кто и хочет меня наколоть, так это кто угодно, но не они.

Официантка Начак поставила на стол большое дымящееся блюдо с мясом, завернутым в тесто, затем принесла суп кочо и сырные шарики. Если суп и мясо с тестом были очень вкусными, хоть и немного специфическими, то от сыра у меня свело скулы.

– Что за?..

– Это курут, – засмеялась Яна. – А мне нравится. К нему нужно привыкнуть. – Она взяла шарик сыра и, запивая белой, точно густое молоко, жижей, с удовольствием съела.

– Я лучше дождусь десерта, – сказала я, глядя, как Влад с аппетитом уплетает мясо в тесте и сыр, на который я даже не могла смотреть.

Получив свой долгожданный десерт, представлявший собой сладкие ореховые колобки, Марик разом съел всю порцию, и нам пришлось заказывать еще.

Я не ожидала, что в так называемом местном кафе глухого алтайского поселка будет так вкусно (сыр курут не в счет). Все-таки не всегда претенциозность ресторана соответствует вкусовым качествам предлагаемых блюд. Часто бывает, что в известном, величавшем себя чуть ли не вершиной пищевого гедонизма ресторане блюда получаются пресными, пластмассовыми, привлекательными только эстетически.

В детстве мы с Лелей любили ходить в «Снежинку» – маленькое кафе с пластмассовой мебелью и обветшалой обшивкой на стенах. Там продавались самые вкусные хот-доги, которые я ела в жизни, и вафельные трубочки с вареной сгущенкой внутри, за которые, как выражалась Леля, можно продать душу дьяволу.

За соседним столиком сидела большая компания мужчин, они так громко разговаривали, что перебили мои мысли и обратили на себя внимание. Их гортанные голоса были обрывистыми, резкими, казалось, что они сейчас станут ругаться или, что еще хуже, начнется потасовка. Но потом они заливисто засмеялись, хлопая друг друга по плечам, и мне стало ясно, что все хорошо, это они так общаются.

Как только в руках Влада зашелестели купюры, чтобы заплатить за заказ, перед ним словно из-под земли материализовалась группа детей человек из пяти-семи.

С жалостливыми, почти скорбными лицами они стали клянчить у него деньги, жадно протягивая ручонки. Получив от щедрого Влада по «сотке», они, восторженно загалдев, табуном выскочили из помещения, радостно размахивая купюрами.

– Ну все, ты попал, – усмехнулась Яна, посмотрев на Влада, – они тебя приметили и теперь не отстанут. Здесь только стоит дать слабину, и все.