Октябрьская ярмарка - Ольга Николаевна Шивер

можешь мне предложить, молодой князь? – с усмешкой на сморщенных белых губах спросила она. Её тихий скрежещущий голос совсем не походил на человеческий, больше напоминая треск сухих веток в пламени.

Округлый предмет, размером не превышавший сливу, вынырнул из кармана плаща Кристофа и тут же скрылся обратно.

– Что ты хочешь взамен?! – встрепенулась ведьма, оставив свой насмешливый тон.

– Мне нужна Ирида, – решительно произнёс Кристоф. – Она должна стать моей женой.

– Ирида… Что ж, будь по-твоему, – просипела старуха. – А теперь отдай мне ЕГО! Отдай!

– Сначала твой дар, ведьма, – возразил Кристоф, изо всех сил старавшийся следовать правилам общения с нечистью.

Горбунья облизала синим языком бескровные губы и, произведя неуловимое движение шишковатыми пальцами, словно из воздуха извлекла небольшой сосуд с мутной жидкостью.

– Зелье согласия, – пояснила она и бросила бутылочку под ноги князю. – У тебя будет всего несколько секунд, чтобы произнести слова, которые Ирида примет за непреложную истину.

Кристоф медлил: в его памяти одно за другим всплывали древние предания, пророчащие самую страшную участь всему человеческому роду, верни царица Мёртвого леса оба своих глаза. С другой стороны, Кровавые времена прошли так давно, что никто из ныне живущих доподлинно не знал, где сокрыто второе её око. Кристоф сам лишь чудом смог найти старухин глаз, перелопатив сотни старинных книг, перебрав десятки народных сказаний и легенд. Собравшись с духом, молодой князь всё же положил на землю перед ведьмой свой дар.

– Мой глаз! – восторженно кричала она, запихивая шар в зияющую пустотой глазницу. Попытки водрузить око на положенное ему место являли собой зрелище настолько отвратительное, что Кристоф тут же отвёл взгляд и устремился прочь от безумной старухи.

Пробиваясь сквозь заметно уплотнившееся скопище и сжимая в руках дар царицы Мёртвого леса, Кристоф едва сдерживал себя, чтобы не скакать вприпрыжку от радости. Ирида! Ирида станет его женой! Она больше не посмеет насмехаться над ним, и все земли Хазаарта перейдут к нему во владение.

Ирида являлась дочерью покойного короля Хазаарта Родерика Освободителя, который получил своё прозвище за победу над Морским чудовищем, не дававшим житья всей северной части королевства, топившим торговые корабли и разрушавшим всё человеческое, что попадало в его владения. Никто не смел ступить и шагу в воды морей, где обитало чудовище, без его дозволения. В то время на севере Хазаарта дары моря оставались чуть ли не единственным источником пропитания: почва тех мест была неплодородна, а скот гиб от неведомого мора. Пользуясь бедственным положением жителей, чудовище назначило оброк: дюжина человеческих детёнышей раз в полгода отдавалась ему на съедение.

Больше двадцати лет морская гадина держала в страхе население Хазаарта, прежде чем Родерик смог с ней сразиться. Король созвал небывалое войско и заманил чудовище в ущелье, где нанёс ему сокрушительный удар. С тех пор в каждом доме Хазаарта, словно оберег, висела фреска с изображением Родерика Освободителя, державшего отсечённую голову морской гадины в правой руке, а на главной площади установили огромную бронзовую статую Родерика, изображённого в момент решающей схватки.

Из пещеры, заваленной тысячами детских костей, скопившихся за долгие годы жертвоприношений, король Родерик вынес чудом уцелевшего ребёнка – единственного, кем не успело полакомиться чудовище с ненасытным чревом. Милосердный король взял девочку в свой дворец на воспитание и назвал Иридой, приняв её как родную дочь.

Ирида выросла настоящим воином: лучше любого стражника она стреляла из лука, лучше любого мужчины держалась в седле и ко всему прочему отличалась невиданной красотой. Многие достойные мужи сватались к молодой принцессе, но она лишь смеялась в ответ и разворачивала караваны подарков от ворот замка вспять.

Та же участь постигла и Кристофа: юного князя даже не пропустили на территорию дворца – к воротам вышел слуга и передал ему конверт с гербовой печатью. Когда же Кристоф сорвал сургуч и раскрыл конверт, из него высыпались мелкие свиные кости и пятачок, будто подачка какому-то псу. Это считалось оскорблением, и оно было нанесено Кристофу публично.

С того самого дня нежная любовь к Ириде переросла в настоящую одержимость. Во сне и наяву Кристоф грезил лишь о ней, поклявшись перед богами, что Ирида станет его женой. Месяц за месяцем, без устали сражаясь с толпами врагов, чтобы завладеть оком царицы Мёртвого леса, Кристоф представлял себе сцену на брачном ложе, когда он впервые овладеет неприступной красавицей и будет пользовать как самую дешёвую портовую шлюху.

* * *

Лучшие музыканты королевского оркестра забавляли гостей на пиршестве в честь Праздника зимнего солнца. В шумном зале рекой лилось вино, а столы ломились от самых изысканных яств. На высоком дубовом троне величественно восседала Ирида, приветствуя надменно равнодушным взглядом каждого вновь прибывшего, с покорностью и почтительностью кланявшегося своей королеве.

Как только Кристоф переступил порог зала, его сердце замерло, пропустив несколько тактов, – так прелестна была Ирида в изумрудном парчовом платье с глубоким декольте, так призывно манили её вздымавшиеся при каждом вдохе пышные груди, таким живым огнём сияли её тёмные глаза. А губы… Кристоф не задумываясь отдал бы жизнь, чтобы оказаться кубком в её руках и почувствовать их прикосновение лишь на миг. Ирида являла собой само утончённое очарование, нежную хрупкость, за которой угадывалась грация непревзойдённого воина, дикой пантеры – прекрасной и смертельно опасной одновременно.

Королева одарила молодого князя ледяным безразличным взглядом, какого удостаивались все те, кто прибыл на праздник до него, и какой она пожертвует тем, кто прибудет после.

«Совсем скоро всё изменится, – с возбуждением думал Кристоф, пожирая глазами свою зазнобу. – Ты больше никогда не посмотришь на меня так холодно».

В нетерпении Кристоф ждал, когда слуги подадут традиционный напиток Праздника зимнего солнца – клюквенный эль. Соблюдая вековые традиции, королева должна будет подойти к каждому из князей и разделить с ним свой кубок. Этот старинный обряд символизирует единство и целостность Хазаарта: «Одно тело, один дух – одна судьба на всех» – гласил девиз короны.

Музыканты сменили быструю танцевальную мелодию на торжественную, вышколенный слуга преподнёс Ириде стальной кубок на подносе с изображением гербов всех восьми княжеств. Королева молча взяла его изящной рукой и спустилась с тронного пьедестала к гостям. Подойдя к князю Тоффи, она протянула кубок ему.

– Одно тело, один дух, – гордо провозгласил князь и сделал глоток.

– Одна судьба на всех, – отозвалась Ирида и тоже отхлебнула из кубка.

Чем ближе подходила очередь Кристофа, тем сильнее одолевало его беспокойство: стоит только кому-то из гостей заметить его движения, уличить в его задумке, он непременно лишится головы прямо на месте, не успев даже вскрикнуть.

– Одно тело, один дух, – почти не