Октябрьская ярмарка - Ольга Николаевна Шивер

победу, и Драстмин смирился. – Ирида говорила тихо и с придыханием, будто читала сказку. – Особую страсть Родерик питал к маленьким детям, он приходил в дикий восторг от вида их мучительных страданий, от того, что жертвы находятся на грани смерти. То, что Родерик и его свита творили с невинными душами в той пещере… – Ирида закрыла глаза и ненадолго замолкла. – То, что они творили с нами, не идёт ни в какое сравнение с тем, что ты сейчас видишь здесь. Родерик и его прихвостни называли это «любовью». Другой любви, попав в пещеру, никто из нас уже не ведал. Мама же, напротив, была добра, любая жизнь, пусть даже маленькой букашки, олицетворяла для неё великую ценность. Бедная мама… Она прибилась к одному из кораблей королевского флота и, как глупый дельфин, сама проследовала в королевскую гавань. К тому времени позорящие корону слухи о пристрастиях Родерика уже начали свой путь, но ещё не достигли тех масштабов, которые могли бы привести к серьёзным последствиям. Тогда-то Драстмин и придумал свой блестящий план с кровожадным монстром, требующим жертв: желая обуздать и спрятать мрачное естество своего сына, он сам вложил в его руки безупречный щит от справедливого карающего народного гнева. Между тем аппетиты Родерика продолжали расти, а гнилая душонка становилась всё чернее, и вскоре совершаемые под маской чудовища изуверства достигли невиданного размаха.

Когда Драстмин, наконец, осознал, что он натворил, то не на шутку испугался и, пригрозив лишением наследства и отлучением от престола, велел Родерику покончить с чудовищем. Так Родерик безжалостно расправился с мамой, а потом и всеми остававшимися в живых детьми, чтобы окончательно уничтожить следы своих дьявольских проявлений. Мне тогда повезло больше остальных: мама, умирая, спасла меня, накрыв своим телом и спрятав от глаз убийц.

В час же, когда бездушная тварь вышла из пещеры, хвалясь кровавым трофеем ликующей толпе, своё укрытие покинула и я. Родерику ничего не оставалось, как взять «чудом спасшуюся девочку» во дворец, под давлением отца приняв в дочери. Драстмин посчитал, что это станет красивым жестом и вызовет сердечное одобрение у подданых.

Покончив с чудовищем, Родерик не остановился. Меня он больше не касался, но десятки других невинных душ продолжали умирать в стенах замка, удовлетворяя его самые тёмные и отвратительные желания. Старый король взял моё воспитание в свои руки, он с теплом относился ко мне, снедаемый чувством вины за то создание ада, которое породил на этот свет.

Наблюдая, как чёрная бездна всё глубже затягивает его сына, скрывать нескончаемые мрачные дела которого становилось всё сложнее, старый король велел монахам оскопить Родерика, чтобы тот «смог обуздать свои плотские желания», но это привело к ещё более ужасным последствиям… И тогда Драстмин принял, как ему показалось, единственно возможное милосердное решение: навсегда заточить собственного сына и его приближённых в подземельях этого замка. Никакого обвала в тронном зале не было, – дёрнула плечами Ирида, подходя к Кристофу всё ближе. – Судьба – интересная штука, не правда ли? Той же весной старый король сам погиб на охоте. Его лошадь укусила змея, та взбрыкнула и сбросила наездника на землю, свернув ему шею. Единственной наследницей осталась я.

– Ирида… – в страхе прошептал Кристоф, его мир рушился на глазах. Всё, во что он верил, рассыпалось пеплом по сырому тёмному подвалу. Ему было одновременно жаль маленькую девочку, попавшую в плен к изуверу, и жутко от того, кем она выросла.

– Я больше никогда не позволю ни одному мужчине прикоснуться к своему израненному телу, никому не позволю причинить себе боль, – продолжала Ирида. – Познав истинную сущность мужчин, я стала относиться с презрением ко всему мужскому роду, но ты, Кристоф… Я чувствую влечение к тебе и твоей плоти. Теперь я понимаю, о чём говорил Родерик, называя любовью те мучения, которые он вынуждал нас терпеть. Я люблю тебя, Кристоф, и это заставляет меня страдать. Каждый божий день я мучаюсь от боли и желания, которого никогда не смогу осуществить. В самом раннем детстве меня лишили возможности стать матерью, я никогда не смогу разделить своё ложе с мужчиной, – Ирида с горечью вздохнула, с лёгким шелестом её ночная сорочка опустилась на пол.

От представшего зрелища Кристофу хотелось закричать, и он в ужасе закрыл рот рукой, чтобы этого не сделать. Как одно человеческое существо могло сотворить такое с другим? Колени храброго воина и опытного солдата дрожали.

– Теперь ты достаточно видел, – ухмыльнулась Ирида, ей определённо доставляла удовольствие реакция мужа на её наготу. – А сейчас оставь меня одну в своей мастерской, уходи. Слишком много чувств и переживаний эти воспоминания всколыхнули в моём сердце. Им нужно дать выход…

Остекленевшие от безумия и страсти глаза королевы в тот момент наводили такой страх, будто сам дьявол сейчас стоял перед Кристофом, выворачивая наизнанку всё своё нутро. Не в силах больше вынести этого зрелища, Кристоф отвернулся. Не говоря ни слова, растерянный и опустошённый, он подчинился словам жены и покинул подземелье.

Каменные стены замка давили, гнетущая атмосфера пыточной камеры мрачным шлейфом тянулась за Кристофом, не давая сделать вдох полной грудью. Перед глазами стояло лишённое рассудка лицо Ириды с блестящими чёрными волосами и отчаянным взглядом. Сейчас Кристофа, желавшего до этой ночи свою жену больше всего на свете, раздирали совершенно иные чувства и мысли. Он просто не понимал, как ему жить дальше, зная, какое мракобесие творится под крышей дворца. Бедная, несчастная Ирида, пережившая в столь юном возрасте кошмары наяву, отданная во власть сумасшедшего и его приспешников. Какая жестокая несправедливость! Несправедливость настолько чудовищная и ядовитая, что сама способна превратить самое чистое и невинное создание в настоящего монстра, сродни своим мучителям.

С того рокового дня, когда Кристофу открылась ужасающая правда о его суженой, он всеми путями старался оказаться как можно дальше от проклятого замка и его обитателей. Молодой король долгие месяцы проводил в военных походах, защищая территории Хазаарта от нечисти, нападки которой становились всё наглее и изощрённее. С каждым месяцем численность и мощь тёмных тварей росли, больших усилий и потерь стоило королевскому войску отражать их атаки. Добровольно отдавший царице Мёртвого леса её око Кристоф винил в этом себя и чувствовал, что грядёт что-то ужасное. Он прилагал все возможные действия, чтобы скорее отыскать второй глаз ведьмы, дабы его уничтожить.

С последней встречи короля и королевы Хазаарта минуло три года. Настала пора королю вернуться в свои владения, как бы он этому ни противился. За время отсутствия до Кристофа редко, но всё же доходили вести о жестокости,