Октябрьская ярмарка - Ольга Николаевна Шивер

Ещё с порога Кристоф почувствовал запах смерти, давящий, мрачный, пропитывающий одежду и душу. Обитель безжалостной королевы угнетала Кристофа, вызывая ассоциацию со склепом, несмотря на роскошное убранство замка.

Гости пили и веселились, танцевали и пробовали диковинные деликатесы, лишь молчаливый король с белевшим шрамом на лице – подарком, оставленным вождём волотов, – ни разу не улыбнулся и не притронулся к пище.

Королева вошла в зал, и присутствующие замолкли, склоняясь в почтительных поклонах, не смея поднять взглядов. Самодовольная улыбка не сходила с губ Ириды. Она была всё так же стройна и прекрасна, черты её лица заострились, а глаза… От одного их вида Кристофа бросило в дрожь: чёрные, как сама бездна, и такие же холодные, с печатью жестокости и глубинного помешательства, они вселяли леденящий ужас в душу короля.

Ирида шла медленно и держала в руках поводок.

Кристоф вцепился пальцами в подлокотник до боли в побелевших костяшках. Он знал о слухах про питомца королевы, но не желал ни верить в них, ни даже вообразить себе такое. Теперь же ему представился шанс лично убедиться в правдивости народной молвы: на поводке помешанная убийца вела ребёнка. В колючем ошейнике, лишённый ступней и кистей, ослеплённый, весь переломанный и с неправильно сросшимися костями, он неуклюже, но за годы мучений кое-как приноровившись, полз за своей хозяйкой.

– Приветствую, дорогой муж, – кивнула Кристофу Ирида, одарив его ослепительной улыбкой, и села на кресло подле. – Ублюдок, место! – приказала она, и питомец устроился у ног королевы.

Ирида с торжествующей ухмылкой потрепала по волосам увечного малыша, как щенка, на что калека с благодарностью лизнул её усыпанные перстнями пальцы.

Королева как ни в чём не бывало вела с мужем светскую беседу, интересуясь деталями особенно славных битв и громких побед. Кристоф терпеливо отвечал на вопросы Ириды, а сам в это время молил господа, чтобы он скорее избавил его от общества этой рехнувшейся женщины. Она была ему противна. Только сейчас, находясь совсем рядом с ней, Кристоф понял, как сильно ненавидит её и это место! Гадкая, жестокая, холодная тварь в обличии прелестной дамы сидела рядом и хищными дьявольскими глазами высасывала всё самое светлое и доброе, что ещё теплилось в душе Кристофа.

Двое крепких мужчин внесли в зал большое золотое блюдо с жареным мясом, аппетитный аромат которого мигом наполнил помещение.

– По случаю возвращения моего короля я распорядилась приготовить особенное блюдо, – повернулась Ирида к Кристофу. – Этот старинный рецепт нашего нового повара столетиями передавался из поколения в поколение. Искренне надеюсь, мой король, что вы оцените. Соус воистину бесподобен!

Взгляды присутствующих устремились на короля, по традиции первым пробующего главное блюдо пиршества.

Кристоф взял нож и вилку. Его желудок болезненно сжался, к горлу подступил ком. Он даже думать не хотел, что это за рецепт и чем он так впечатлил Ириду.

– Надеюсь, этот соус сварен не из крови юных дев? – слабо улыбнувшись, осведомился король у своей благоверной, но в этой шутке совсем не было юмора.

Ирида расхохоталась, откинув голову назад, будто это было самое смешное, что она слышала в своей жизни.

– О, что ты, – отсмеявшись, сказала она. – Какое кощунство! В соусе, как утверждает повар, нет ничего, кроме сливок и томатов. Хотя у меня и есть основания полагать, что он лукавит.

Кристоф вопросительно поднял брови, вилка замерла на полпути ко рту.

– Я почти уверена, что он кладёт туда базилик, – лукаво подмигнула мужу Ирида.

Кристоф дежурно улыбнулся. Соус и вправду был бесподобен, а мясо приготовлено отменно. И тем не менее даже его вкус не мог затмить ощущение гадливости, въедливым червем копошившееся внутри короля. Поблагодарив всех присутствующих и «горячо любимую супругу», он под надуманным предлогом покинул пиршество.

Следующий военный поход планировался не раньше чем через несколько месяцев. Отвратительных, душных, уродливых, полных мрака месяцев, провести которые Кристофу предстояло под одной крышей с безумной королевой.

Погружённый в свои мысли Кристоф угрюмо сидел перед камином, жаркое пламя которого, как ни старалось, всё равно не могло его согреть. Не изменяя давним привычкам, Кристоф распорядился прислать к нему в покои вина. Он жаждал забыться в хмельном угаре и проспать мертвецким сном до самого вечера следующего дня. А если повезёт, то и все остальные дни, недели и месяцы, пока не развернутся знамёна войска Хазаарта, позволив королю покинуть это богомерзкое прибежище сатаны.

Открывшаяся дверь впустила в комнату сквозняк, заставив пламя в камине взметнуться вверх под тихое завывание ветра. Вместо ожидаемой Кристофом румяной красавицы Мари порог переступило чистое зло с глиняным кувшином в руках. Тонкое кружево ночного платья пикантно подчёркивало все достоинства точёной фигуры и явилось бы прекрасным украшением для страстных ночных утех.

Кристофа передёрнуло от омерзения. Сама мысль о прикосновении к этому чудовищу, пусть даже искусно маскировавшемуся под соблазнительное очарование, внушала ему чувство отвращения и мерзости.

– Моё почтение лучшему клинку Хазаарта, храброму воину и любимому мужу, – блеснуло ядовитой улыбкой создание преисподней и разлило вино по двум кубкам, поставив один из них рядом с мужем. С кряхтящим сопением за Иридой в покои короля вползло покалеченное маленькое существо, сердце Кристофа сжалось от сострадания при виде несчастного ребёнка.

Ирида вальяжно расположилась в кресле напротив Кристофа и положила Ублюдка на колени, поглаживая его на манер кошки. Довольный уродец по-собачьи подставлял пузо и кряхтел от удовольствия, что вызывало в душе короля ещё больший ужас и отчаянное сострадание.

Не в силах больше смиряться с мученическим существованием маленького человека, Кристоф вскочил со своего места, подлетел к Ириде и сильной рукой подхватил малыша, словно щепку, занеся над ним меч для решающего удара. Привыкший к самой сильной боли уродец, никогда не встречавший другой «любви», искренне и по-детски наивно улыбнулся…

Неожиданно яростное лицо Кристофа побледнело. Он всматривался в изуродованного ребёнка и не мог поверить своим глазам. Чёрная душа королевы теперь предстала перед ним во всей своей уродливой яркости. Страшное осознание безмерной жестокости этой помешанной женщины окутывало Кристофа непроглядной пеленой мрака.

– А я всё гадала, когда же ты поймешь, – Ирида откинулась на кресле и рассмеялась противным, оглушающим хохотом. – До или после того, как отведаешь плоти его матери?

Словно железо отвердело сердце Кристофа, и он наотмашь отсёк голову своему сыну. Кровоточащее обезглавленное тельце король швырнул в огонь, куда вслед отправил и другую его часть. Затем Кристоф схватил со стола кубок, залпом осушил его и без сил рухнул в кресло. От страха и отвращения