Октябрьская ярмарка - Ольга Николаевна Шивер

Шорох у кровати повторился, а затем раздался тихий стук в окно.

Антон устремил свой взгляд на деревянную створку, обрамлявшую покрытое инеем стекло. В густой тьме январской ночи мальчик не видел того, кто стучал, но чувствовал каждой своей клеточкой, что там кто-то есть. Кто-то злой, жаждущий навредить ему…

Потом Антон услышал тихую возню у подножья кровати, и в следующий миг его одеяло пришло в движение: неизвестное существо тяжело вскарабкалось наверх и уселось к мальчику на лодыжки. Холодное и лысое, с пупырчатой розовой кожей и непропорционально большим брюхом, оно медленно, с хлюпающим звуком затягивало одеяло в свой кривой, похожий на края рваной раны рот и жмурило зашитые матрасным швом веки.

Антон был готов сойти с ума от страха, и если бы он только мог сейчас открыть рот, то закричал бы так, как никогда ещё не кричал за всю свою жизнь. От ужаса и отвращения у мальчика закружилась голова.

Тук-тук. Тук-тук.

Стук по стеклу со стороны улицы становился всё громче и вскоре набрал такую силу, что, казалось, вот-вот разорвёт барабанные перепонки.

В этот момент маленький Антон больше всего на свете желал, чтобы его сознание отключилось, как бывает в тех страшных фильмах, которые так любит папа и где герои падают в обморок при виде свирепых чудовищ. Но разум отказывался подчиниться, а каждая мышца тела по-прежнему оставалась парализованной. Отчаянная беспомощность и безнадёжность острыми иглами вонзались в детское сознание Антона.

И вдруг… всё стихло.

Антон не сразу понял, что произошло, когда деревянная рама окна со скрипом поддалась и тяжело отодвинулась на несколько сантиметров. В образовавшемся проёме показалась бледная увечная рука с искромсанными шмотками гнилой плоти и торчащими буграми белёных костяшек. И пока бо́льшая часть ладони чудовища оставалась на улице, кривые уродливые пальцы покойника продолжали удлиняться в направлении лица Антона…

Так закончилось первое знакомство Антона с сонным параличом.

После той ужасной ночи Антон ещё не раз испытывал кошмары наяву, которые потом стали повторяться с завидной регулярностью. Всякий раз мальчик видел жуткого мертвеца, пытавшегося влезть в дом через окно и тянущего к нему свои гнилые монструозные пальцы. Иногда покойнику всё же удавалось забраться в комнату Антона. Тогда он подходил вплотную к кровати мальчика и медленно наклонялся к его лицу, источая из своего перекошенного беззубого рта невыносимое зловоние и изрыгая при этом густую чёрную жижу, противно стекавшую по щекам и лбу Антона. На мертвеце была изъеденная временем и ещё бог знает чем толстая шуба из густого коричневого меха и дырявые валенки с галошей только на одной ноге.

Но не всегда сонный паралич пугал Антона мрачными видениями. Иногда к нему приходили странные человечки ростом не больше пяти сантиметров, которые любили водить хороводы вокруг его настольной лампы. Человечки хором пели песни на неизвестном языке и подбрасывали вверх свои маленькие шапочки с громким криком «Хэй!» Встречались и абсолютно сюрреалистичные картины, а один раз на огонёк к Антону даже заскочил сам Александр Сергеевич Пушкин, декламировавший одну из своих поэм удивительно писклявым фальцетом, отчего затрещали стёкла и полопались фужеры в серванте. Разумеется, когда сонный паралич отпустил из своих цепких лап Антона, вся посуда и окна в доме оказались целы.

Как потом узнал Антон от лучших медицинских светил своего города, к которым как на работу регулярно водила его обеспокоенная мать, сонный паралич – есть не что иное, как состояние полного или частичного паралича мышц, которое возникает во время пробуждения, реже во время засыпания, и сознание при этом включено. Как и почему происходит этот процесс, а главное, как от него избавиться, точно сказать, увы, не мог ни один доктор. Ни таблетки, ни травяные настои, ни расслабляющая ванна перед сном, ни даже алкоголь, который позже открыл для себя Антон, с его недугом справиться также не смогли.

Со временем мать успокоилась и перестала пытаться вылечить то, что понять она была не в силах, предпочитая делать вид, что ничего не происходит, считая, что если проблему не замечать, то она может исчезнуть сама собой. И кошмары Антона стали табуированной темой в их семье.

Из размышлений Антона вывел бодрый голос Марка:

– Тох, я на следующей неделе еду на сборы, – напомнил Марк, пригладив ладонью свои непослушные рыжие волосы, и плюхнулся на высокую табуретку возле обеденного стола. – Деканат я предупредил, но просто и ты чтоб не забыл.

– Ага, – задумчиво протянул Антон, мысли которого всё ещё занимал человек в чёрном цилиндре.

Марк снова пригладил свои волосы, что было явным сигналом того, что ему от Антона что-то нужно: сосед всегда так делал, когда собирался попросить о какой-либо услуге.

– Тут такое дело… – издалека начал Марк. – Помнишь, я тебе про Ритку рассказывал?

– Нет, – честно ответил Антон, давно потерявший счёт пассиям Марка.

– Ну, как же… – нахмурился Марк. – Та, что на врачиху учится? Нет? Не помнишь? Ну, с которой мы тогда на вписке у Митина познакомились? Ну, такая, с красными волосами ещё. Совсем не запомнил? Ладно, не суть, – наконец сдался Марк и махнул рукой. – Так во-о-от… – многозначительно подняв брови, протянул он. – Она же из Питера, и сборы тоже будут в Питере…

– И ты хочешь после сборов там задержаться на пару дней, – закончил за него Антон. – И чтобы я прикрыл тебя на парах.

Марк радостно просиял.

– Ладно, – устало кивнул Антон. – Кстати, конспекты Кротовой по политэку ещё у тебя? Ты не возвращал?

– Не-а. На тумбочке пылятся, бери, если надо. Раньше вторника точно за политэк не сяду. – Марк схватил футболку, висевшую на стуле, и быстро обнюхал её в области подмышек. Убедившись, что она вполне себе пригодна для очередного свидания и стирка может подождать, он стал натягивать футболку через голову.

Рыжие волосы, открытый добрый взгляд изумрудных глаз, спортивная фигура пловца, отточенная годами заплывов на длинные дистанции и регулярными тренировками в бассейне, отменное чувство юмора и застенчивая улыбка Марка действовали на девушек поистине магическим образом. В любой компании Марк всегда находился в центре внимания и никогда не уходил с «пустыми руками» – в записной книжке парня неизменно прибавлялась пара-тройка телефонных номеров. Даже на экзаменах женский преподавательский состав, очевидно, завышал спортсмену оценки на несколько баллов.

«Я твоя страшная подруга», – любил в шутку повторять Марку Антон, не имевший такого же успеха у лиц противоположного пола. Нет, Антон тоже не казался тихоней или занудой, был хорошо сложён и отнюдь не лез за словом