Октябрьская ярмарка - Ольга Николаевна Шивер

– Чёрт! Твою мать! Чёрт! Чёрт! – Антон разомкнул веки и, мгновенно вскочив со стула, стал бестолково размахивать руками в разные стороны, пытаясь отогнать ещё стоявшее перед глазами видение.

– О, ты ещё не ложился? – В комнату зашёл Марк и, увидев, в каком состоянии пребывает его сосед, невольно замер.

– Мы готовились к политэку, – выпалил задыхавшийся Антон. Взмокший, с диким взглядом, он больше походил на боксёра, только что окончившего бой за чемпионский пояс.

– Мы? – всё ещё не двигаясь, недоверчиво переспросил Марк, медленно проведя зрачками сначала вправо, затем влево. – У нас гости?

– Тут… Кротова… приходила. Помогала. – Антон ещё не успел полностью восстановить дыхание. – Ушла, видимо.

– А-а-а-а, – задумчиво протянул Марк. – Тебе бы поспать, Тох, бледный ты какой-то.

** *

Всю неделю Антона мучали кошмарные видения, и даже толстокожий Марк, сосредоточенный по большей части на себе, спорте и девчонках, казалось, стал что-то подозревать. Он пытался вывести друга на откровенный разговор, но Антон всё сильнее замыкался в себе. Осунувшийся, с залёгшими под глазами глубокими тёмными кругами, похудевший и дёрганный, Антон всё больше налегал на энергетики и почти не спал.

Когда же измождённый долгим бодрствованием организм парня всё-таки брал своё и Антон забывался беспокойным сном, к нему снова приходили чудовищные монстры из самых извращённых кошмаров, какие только можно было представить.

Всё чаще парень видел в своих снах Стекольщицу и Русалку, как Антон сам их окрестил. Некогда красивое лицо Стекольщицы было изрезано стёклами вдоль и поперёк, она любила выворачивать свои конечности самым неожиданным образом: то закручивая их, то удлиняя. Ей приносило огромное удовольствие каждый раз вытаскивать бесчисленные осколки стекла из своего тела и медленно нарезать ими кожу своей обездвиженной жертвы – Антона.

Но страшнее первой сущности была вторая – Русалка. Она почти никогда не показывалась Антону на глаза, предпочитая доводить его до исступления своим гадким булькающим шёпотом, словно её рот был полон воды. Антон видел Русалку лишь единожды: с распухшим лицом утопленницы, изъеденным мелкой рыбёшкой, она села у его кровати и принялась прядь за прядью расчёсывать свои длинные спутанные волосы гребнем с поломанными зубцами, в котором они непременно застревали и вместе со скальпом разложившейся плоти шмотками падали на пол. При этом отделившиеся пряди продолжали жить своей жизнью отдельно от головы хозяйки: они тянулись к недвижимым конечностям Антона и мёртвой хваткой опутывали его тело, постепенно забиваясь в нос, уши и даже глаза. Первобытный страх, овладевавший им в те ужасные мгновенья, сводил Антона с ума. Чаще всего Стекольщица и Русалка вылезали из-под кровати Марка, по-видимому, считая такое появление наиболее эффектным. Иногда им в этом помогал мужчина в высоком чёрном цилиндре, так и не повернувший ни разу свою голову в сторону Антона, предпочитая обслуживать дам спиной к парню, да и передвигался гость, собственно, тоже затылком вперёд.

Антон чувствовал, что медленно теряет рассудок, и чем дольше кошмары продолжались, тем отчётливее он это осознавал. Даже грядущая сессия отошла на второй план и была бы окончательно заброшена, если бы не Кротова, ставшая теперь частым гостем в комнате Антона, к немалому недоумению Марка. Однокурсница регулярно наведывалась к ним и помогала Антону готовиться по предметам, на что он охотно соглашался, чтобы хоть немного почувствовать себя живым. И не спать.

– Во вторник я уеду, надо помочь родителям с хозяйством – они разводят свиней и кроликов. Там какой-то аврал с кроликами, нужны руки. Тебе придётся дальше готовиться к экзаменам без меня, —однажды уходя, сказала Олеся. Её голос, как и всегда, звучал ровно и спокойно, а во взгляде читалась знакомая толика грусти. – Хотя на твоём месте я бы лучше сделала перерыв в несколько дней. Выглядишь ты, честно говоря, погано. У тебя всё в порядке?

– Плохо сплю последнее время, – отчасти правду сказал Антон, успевший сильно сблизиться с Олесей. Ему не хотелось, чтобы она уезжала.

Когда девушка уже стояла в дверях, Антон, повинуясь случайному порыву, нежно схватил её за руку и притянул к себе. Поцелуй произошёл сам собой. К удивлению парня, Олеся ответила ему взаимностью, не отстранившись.

Романтическую сцену прервал телефон Антона, завибрировав на столе с грохотом ржавого трактора, мчащегося по железной дороге.

От неожиданности Олеся отпрянула и, извинившись, смущённо выскользнула за дверь.

Когда Антон вышел в коридор, чтобы вернуть девушку обратно, Олеся уже исчезла в плотном потоке первокурсников, возвращавшихся с занятий.

Раздосадованный Антон возвратился к себе в комнату и уверенным шагом направился к надрывающемуся телефону.

– Да, мам, – недовольно ответил он, стараясь всё же смягчиться.

– Привет, Антош, – радостно поздоровалась мать и тут же засыпала сына вопросами: – Как у тебя дела? Как учёба? Как сессия? Готовишься?

– Привет. Нормально, – буркнул Антон, в разговорах с мамой он предпочитал отвечать односложно.

– Хорошо. Много экзаменов будет? «Автоматы» намечаются? Получится раньше отстреляться? – выдала мать следующую очередь вопросов.

– Не сильно много, по аналитике, может. Не знаю.

– Ты в июне домой приедешь? Когда тебя ждать? – продолжала она.

– В конце июня.

– А в целом как дела? Как обстановка?

– Нормально, – верный своей манере ответил Антон.

– Новостей нет?

– Нет, – отозвался Антон и, зная, что пожалеет, всё-таки спросил: – У тебя как дела?

Почти двадцать минут женщина рассказывала ему, как она ходила на день рождения к своей сестре Люсе, как видела там дядю Валеру с тётей Галей, кстати, у которых сын собрался поступать в МГУ на геодезиста. Ну, тот мальчик, который ещё у свинарни тогда петарды взрывал с ребятами и у которого собака такая большая была с ушами кривыми, которая ещё потом соседа за ногу укусила, который пьяный домой возвращался после Юркиной свадьбы. Закончив про день рождения тёти Люси, мать переключилась на новости из поликлиники, где работала. Она сетовала на нехватку лекарств и была недовольна тем, что для покраски стен терапевтического отделения главврач выбрал жёлтую краску, а не зелёную; сообщила о том, как в заброшенном колодце на соседнем участке нашли мёртвого мужчину, от которого за долгое время безвестности остались лишь кости, ошмётки шубы да галоша; возмущалась, что недобросовестная продавщица из ларька обманывает клиентов…

На несколько секунд Антон замер.

– Что? Что ты только что сказала?! – воскликнул он, сам не ожидая от своего голоса такой громкости.

– Про Лидку? Дык ведь и так весь посёлок знает, что она в своём ларьке всех обвешивает, да только ссориться никто не хочет, вот и молчат люди…

– Нет, – Антон старался говорить спокойно, внутри него всё кипело, во рту пересохло. – Про покойника.

– Какого? – растерялась мать, удивлённая неожиданным интересом сына, обычно лишь «угукающего» на