Мясорубка - Влад Райбер

Я не смог сдержаться и закричал. Длиннющий человек раскрыл рот и закричал в ответ. От этого звука трещал череп и закипал мозг. Многократно усиленный человеческий вопль заставлял дрожать двери, раковины и зеркала.

У меня что-то потекло с мочек ушей. Я коснулся и посмотрел: это была кровь. Зрение сперва стало нечётким, а потом в глазах потемнело. Удар об пол туалета показался мне мягким, после чего моё сознание потухло.

Я очнулся в медицинском пункте. Мне дали понюхать нашатырь, послушали сердце, проверили глаза и слух. Правое ухо слегка оглохло, но фельдшер сказал, что это быстро пройдёт.

Я не поехал домой после смены, а дождался директора. Решил добиться объяснений. Было досадно, что сразу о таком не предупредили.

Иван Сергеевич предложил кофе. А у меня и без него чуть сердце из груди не выскакивало.

– Объясните, пожалуйста, что не так с этими людьми? – потребовал я.

– А это и не люди, – тихо сказал директор.

– Что?!

Иван Сергеевич отвернулся от меня, чтобы запустить кофемашину:

– Что слышали… Я вас предупреждал, что у нас необычные постояльцы. А специфику вы уже сами увидели. Мы за них отвечаем. Они должны думать, что ничем не отличаются от других людей, и чувствовать себя спокойно. Тогда они безобидны.

Я нервно мял подлокотники кресла:

– Они опасны? Убить могут?

Директор налил дымящуюся кружку:

– Честно вам скажу: могут. Если устроить провокацию, напугать, то могут нанести тяжкий вред здоровью или даже убить. Причём они этого даже потом не осознают. Но если соблюдать меры предосторожности, никто не пострадает… Всё как в буйном отделении: там ведь тоже есть своя степень рисков. Правильно?

Я не мог поверить, что мне говорят обо всём этом только сейчас.

– У вас даже нет средств самообороны?

Директор сел за свой стол и сделал глоток:

– А не надо никаких средств. Ведите себя спокойно и всё будет хорошо. Или вы передумали у нас работать?

Этим вопросом он застал меня врасплох. Вообще-то я хотел услышать другие объяснения. Что-нибудь про редкие заболевания, но не про то, что постояльцы не люди и могут убить, если ведёшь себя неправильно.

Пока я размышлял над сказанным, директор принялся меня уговаривать:

– Оставайтесь. У нас хорошие условия, высокая зарплата. Да и проживающих осталось всего одиннадцать. Раньше было тридцать два. Они тоже не бессмертны… Слава богу…

И я согласился. Подумал: другие работают – им ничего.

Моя следующая смена начиналась только через трое суток. Я приехал. В пансионате тихо, как и всегда, но у меня было неспокойно на душе. Смотрел на стариков и думал: неужели они и правда не люди?

Юрий Геннадьевич ходил, улыбался мне, будто ничего не случилось, а я хорошо помнил, как он вырос до потолка и чуть не убил меня криком.

Теперь стало видно, что все мои коллеги ходят по струнке и стараются сохранять спокойствие. Лёха, как всегда смотрел свои ролики про оружие. Я к нему подсел, присоединился к просмотру. На видео какой-то американский блогер стрелял из советского пулемёта ДШК по банковскому сейфу с расстояния тридцати метров.

– Лёх, почему здесь даже нет решёток на окнах? – спросил я между делом.

– А зачем они тебе? – ответил он вопросом на вопрос.

Я прошептал:

– Вдруг кто-то сбежит. Они же опасны.

Лёха поставил видео на паузу и тоже перешёл на шёпот:

– Не сбегут, им тут хорошо. А если захотят, то никакие решётки их не остановят. Да хоть отряд спецназа вызови – ничто не поможет. С ними вообще ничего нельзя сделать: хоть из пулемёта стреляй – для них это лёгкий массаж. Этих существ не получится ранить или убить. Можно только ждать, когда умрут сами.

– А от чего они умирают? – поинтересовался я. – От старости?

– Хрен их знает. В них просто будто садятся батарейки и всё. Я здесь видел такое три раза.

Все служащие пансионата показывали проживающим заботу и уважение, но за глаза говорили о них, как о чудовищах, что держат их в страхе.

На первый взгляд постояльцы ничем не отличались от обычных стариков. Они медленно передвигались, медленно говорили, щурились из-за плохого зрения. Они ели и пили, смотрели телевизор, играли в настольные игры, общались друг с другом, а под вечер расходились по комнатам.

– Они правда не люди? – спросил я Лёху.

– Ну… Раньше ими были, это точно, – ответил он. – Мне рассказывали, что они изучали какой-то аномальный объект. Некий сгусток тёмной энергии… или антиматерии… Я в физике профан. Понятия не имею, что это такое. Короче, они пытались разобраться с какой-то неведомой хренью. И этот объект на них повлиял на генетическом уровне: сделал их всех вот такими.

Я представил себе какой-то чёрный шар, висящий в воздухе, и спросил:

– А где этот объект?

Санитар пожал плечами:

– Да откуда я знаю? Это так: история. Может и не правда.

Я, как и все, стал осторожным. Постоянно готовился к чему-то жуткому и был максимально собран. Вдруг кого-то перекрутит или кто-то вырастит до потолка… Хотелось в следующий раз выдать правильную реакцию.

Ожидание очередной аномалии было как надвигающийся рок. От тревоги я задавал слишком много вопросов коллегам: как часто это происходит? Когда ждать? Какие случаи бывают?

А мне почти ничего не рассказывали. Среди персонала было не принято вести беседы на эти темы. Мне тоже советовали не думать об этом, представить, что проживающие – просто люди.

Это было непросто… Чем дольше я работал в пансионате «Каменский» тем больше странностей замечал. У каждого проживающего были свои особенности. Например, кудрявая старушка Мария Фёдоровна никогда не спала. Никогда! По ночам она сидела на кровати и смотрела в стену. Я это случайно заметил, потому что дверь в её комнату всегда была приоткрыта.

У одного старика на теле в случайных местах появлялись и исчезали опухоли. То вдруг на шее вздуется, как снежный ком, потом исчезнет и появится на виске, а в другой раз вскочит между лопаток.

Однажды постоялец по имени Михаил Владимирович напугал меня внезапным криком:

– Пятно!

Я чуть не уронил пустую тарелку, которую убирал с его стола, но быстро сосредоточился, сделал каменное лицо и спросил:

– Что вы сказали? Пятно?

– Мутное тёмное пятно, – тихо ответил он. – Мы смотрели в бездну, а на нас смотрели оттуда. Там были они… Далеко, глубоко, в пустоте, в бесконечной тьме.

Я ничего не понял из того, что он сказал, но у меня мороз пробежал по рукам.