Вселенная нелюдей - Влад Райбер

В голове вопросы без ответов. Надежда на спасение угасает, и я чувствую себя одиноким и беспомощным. Эмоции в хаосе, и я не знаю, как долго смогу выдержать это.

7 апреля 1996 года

У меня было совсем немного еды. Я рассчитывал провести в дороге только одни сутки, поэтому взял несколько отварных яиц, запечённую курицу, полбатона хлеба и чай. Я бы не протянул долго на этих припасах, но еда появляется снова, стоит закончиться ночи. Я словно возвращаюсь в то утро, когда все люди в вагоне исчезли. На столе стоит стакан чая, недопитый с вечера, картошка, курица и хлеб не тронуты. Я могу съесть каждую крошку и обглодать кости, а на следующее утро всё вернётся.

Это касается почти всего, что есть в этом поезде[32]. Я разрывал подушки и осыпал коридор перьями, ломал всё, что было возможно, а наутро вещи лежали целые на своих местах. Эта тетрадь – единственное, на что не действует этот закон: она была чистой, когда я её нашёл, но мои записи в ней не исчезают, а вырванные страницы не вырастают заново. Поэтому я больше не буду делать записок с криком о помощи. Не хочу потратить всю бумагу без толку. Всё, что я могу, – это раз в день записывать, что происходит, дабы не сойти с ума.

Я больше не задаюсь вопросом: куда исчезли все люди? Кажется, это не они, это я исчез. Вдруг я умер и попал в ад? Но за что? Я считаю себя не самым плохим человеком.

8 апреля 1996 года

Я больше не могу видеть варёные яйца и курицу. Есть одно и то же много дней подряд невыносимо тошно. Чтобы не страдать от голода, я делаю колобки из хлеба и запиваю чаем.

Кажется, я двинулся рассудком. Сегодня утром я услышал чей-то плач в соседнем купе. Какой-то мужчина рыдал и всхлипывал так громко, что стук колёс не мог заглушить это.

Сердце встревожила надежда: неужели здесь есть ещё кто-то? Я выскочил из своего купе и побежал к соседнему. Дверь была закрыта. Я стучался и кричал, чтобы меня впустили, но человек по ту сторону будто не слышал меня из-за своего плача.

Тогда я дёрнул ручку посильнее. Дверь отъехала в сторону – она оказалась не заперта, её просто заклинило. А в купе никого не было. Пустые койки, на столике забытый стакан с недопитым, давно остывшим чаем.

Воображение играло со мной злую шутку? Но я был уверен, что слышал чей-то плач!

Я начинаю слышать голоса. Это первый признак сумасшествия.

9 апреля 1996 года

Казалось, я уже разучился чувствовать страх, но сегодня ночью снова вспомнил, каково это. Дни тянутся бесконечно долго. Я не замечаю тряску поезда, перестал обращать внимание на стук колёс. Кажется, я невольно смирился с безнадёжностью своего положения и просто сижу, смотрю в стену, пока день не заканчивается. Лампы не работают. Ночи всегда одинаково тёмные, слабый свет в купе попадает только из окон, отчего видны лишь очертания предметов.

Ночью я валялся на койке под одеялом. Не помню, спал или нет. Дверь резко отъехала в сторону, и в купе ворвалась, словно сумасшедшая, какая-то женщина. Она была в форме проводника поезда, но выглядела страшнее ведьмы. У неё были растрёпанные волосы и выпученные глаза. Её безумная улыбка сверкала в темноте, а лицо отдавало синевой, как у мертвеца… Я пишу это и весь дрожу, волосы встают дыбом.

Эта жуткая женщина подняла руки над головой, скривила пальцы и хотела броситься на меня. Мне пришлось прикоснуться к ней, чтобы оттолкнуть от прохода. Её кожа оказалась ледяная, как у мертвеца. Убежав, я спрятался в другом купе и закрылся там.

Я не знаю, произошло ли это на самом деле или это был лишь плод моего больного воображения. Ни то, ни другое не сулит мне ничего хорошего.

10 апреля 1996 года

Она снова приходила ночью, пыталась меня схватить[33]. Загораживала собой дверь. У меня до сих пор в ушах её жуткий смех. В этот раз мне снова удалось сбежать. Теперь я боюсь наступления ночи.

11 апреля 1996 года

Сплю днём короткими интервалами по два часа. Дольше не получается. Я просыпаюсь в страхе – не опустилась ли на поезд тьма. Ночи я провожу в постоянной готовности бежать. Я меняю купе, но она меня ищет. Иногда мне удаётся её обмануть и незаметно спрятаться там, где она уже искала. Я ужасно измотан. Что будет, если у меня не останется сил убегать и прятаться и мёртвая проводница меня схватит?

Июнь 1988 года. Запись первая

Надежда Воронцова. Восемнадцать лет.

Я не знаю, какой сегодня день недели и число. Я запуталась в датах. Моя поездка должна была закончиться 3 июня, я возвращалась из пионерского лагеря «Искра», где работала вожатой, и застряла здесь. В этом поезде, в этом вагоне. Оказалось, что я не первая, с кем это случилось.

Эта тетрадь лежала на полу, я нашла её случайно, когда уронила очки.

Оставленные записи напоминают мне гоголевские «Записки сумасшедшего». Даты расставлены хаотично. Девяносто шестой год – это же ещё не скоро. И описанные события говорили об умственном расстройстве. Тогда я ещё не поняла, что со мной случилось то же самое, что и с автором этих записок.

Я смотрела в окно и замечала повторяющийся пейзаж: туман, платформа, поле, столбы, какая-то башня и опять всё сначала. И тут поняла, что не видела соседку-старуху и двух девчонок с тех пор, как проснулась. Я перепугалась и стала бегать по вагону в поисках хоть одной живой души. Здесь никого не оказалось. Дверь в другую часть поезда и окна закрыты наглухо.

Фёдор, тот человек, который оставил дневник, перепутал даты, но всё остальное оказалось правдой. Что с ним случилось? Надеюсь, он выбрался из этого заколдованного вагона или его хотя бы не поймала та страшная женщина. Не хочу с ней встретиться.

Июнь 1988 года. Запись вторая

Я видела призрак. Или это был не призрак, а такой же человек, как и я. Не знаю. Я сидела в купе и рыдала в приступе отчаяния, а потом услышала тихий голос из коридора.

Я вышла и увидела в дальней части вагона нечёткую фигуру, словно изображение на телеэкране с плохим сигналом, – плавающую и рябящую помехами. Я не видела лица, только расплывчатый очерк в форме человека.

Он напугал меня, но я быстро поняла, что мне ничего не угрожает. Он лишь стоял поодаль, пока вдруг не заговорил. Спросил, кто я