Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

в десять, было совсем темно. Немыслимо болела голова, но принять таблетки там, в допросной, Митя не решился. Он оглянулся, забросил две желтые капсулы спазмовералгина в рот, проглотил и потащился к метро.

На «Новокузнецкой» было не по-московски пустынно, лишь две девчонки пробежали мимо, смеясь. «Телки придурочные, – раздраженно подумал Митя. – Нет чтоб споткнуться». Сзади послышался вскрик. Он обернулся. Одна девчонка лежала на асфальте, другая тянула ее за рукав. Митя злорадно усмехнулся. Ему полегчало. Голова потихоньку проходила, мысли обретали равновесие.

Сегодняшний допрос кое-что изменил в его жизни, и изменил существенно. Митя узнал, что его героини жили и умирали взаправду. А значит, его жестокие сексуальные фантазии, проверенное средство от комплекса неполноценности, внезапно оказались реальностью.

Здоровым молодым идиотам никогда не понять, каково жить от приступа к приступу. Как существовать, пытаясь подольше продлить состояние условного здоровья, с ужасом и обреченностью ловить грозные признаки подступающего обострения.

Обычно обострение начиналось как следствие осознания себя, ничтожного и беззащитного, в обществе здоровых недоумков. Особенно доставали девицы с их царственным презрением. И тогда на помощь приходило воображение.

Однако даже в мыслях Митя не мог заставить действовать непослушные части тела. И тогда он выбрал себе оболочку: доцент из НИИ проблем правосудия, апатичный седоватый красавец. Тот читал на первом курсе лекции по юридической психологии и отличался от прочих полным отсутствием индивидуальности. Мите легко удавалось заполнить его пустующее тело своей непримиримой, мстительной душой.

Вечером, лежа в постели, Митя устраивал сеансы «психологической разгрузки», заставляя доцента действовать. Образы жертв возникали сами по себе вместе с именами. В жизни Митя ни разу их не видел. Хотя однажды, когда в трамвае на него наорала вагоновожатая, он послал доцента, чтобы тот разыскал и наказал ее.

Иногда видения становились особенно яркими, до деталей, до запаха, крепкого запаха крови и мужской секреции. Митя упивался такими сценами, в этот момент казалось, что он повелевает миром. Умиротворенный, он жил почти как человек. Вплоть до следующего приступа.

Мысли вернулись к допросу. Хорошо, что он ничего не сказал про Машку Алферьеву. Выкрутился: мол, блондиночка привиделась, но не очень четко, имя еще не придумал.

Митя добрался до «Третьяковской», спустился по эскалатору, с облегчением сел в полупустом вагоне на свободное место и задремал.

«Станция „Свиблово“. Поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны».

Митя протер глаза. Как всегда после спазмовералгина, голова будто ватой набита. Почему он пропустил свою остановку? Черт, все мысли заспал. Ну да ладно, надо выйти наружу, и там он наверняка разберется.

Невеста

Я узнала этого человека. Передо мной, скособочившись и накренившись, словно небрежно врытое в землю огородное пугало, стоял придурок Квазиморда. Личной персоной.

– Ты… – выдавила я из себя. – Ты что? Что здесь делаешь? – Страх отпустил меня и обратился в отвращение и злость. – А ну пошел вон, урод!

– Д-дура, – сказал он и шагнул ко мне. – Я з-здесь для того… Для того чтобы…

– Скотина, – я кинулась к нему и наотмашь хлестнула по щеке. Раз, другой. – А ну дай пройти. Дай пройти, урод!

Он даже не стал защищаться. Лишь мучительно скривил и без того кривую рожу да скрючился пуще прежнего.

Я оттолкнула его и помчалась к дому.

«Этого только не хватало, – било мне в висок. – Ко всему не хватало мне только этого гада».

Телефон зазвонил, едва я, наскоро смыв под душем пошлость, подлость и грязь этого дня, выползла из ванной.

– Да, слушаю. – Мне хотелось удавить того, кто шумно сопел на другом конце линии. – Будете говорить? Или, может быть, помолчим?

– Алферьева, – сказала вдруг трубка голосом поганца Квазиморды, – знаешь, почему ты еще жива?

– Сволочь! – заорала я в ответ. – Чтоб ты сам подох!

Наутро не помог ни отечественный анальгин, ни заграничный алка зелцер. Голова раскалывалась так, что хотелось немедленно ее лишиться. О походе в институт не могло, разумеется, быть и речи. Прострадав до полудня, я, наконец, с грехом пополам заснула, а пробудилась, когда за окном было уже темно.

Холодильник ехидно подмигнул встроенной лампочкой и ухмыльнулся патологической пустотой. Минутная стрелка настенных часов дрогнула и встала вертикально, образовав с часовой прямой угол. Девять вечера. Чтобы не помереть с голоду, предстояло бежать к метро, где на площадке перед деревянной церковкой удовлетворял нужды немногочисленных покупателей магазин-полуночник барачного типа. Едва не подвывая от жалости к себе, я сунула руки в рукава пальто, а ноги – в сапожки. Я была уже в дверях, когда раздался звонок.

– Да пошел ты, – сказала я невинному телефону. – Козлина.

Я выбралась на лестничную клетку и захлопнула за собой дверь. Некстати припомнился вчерашний звонок подлеца Квазиморды. Что же он все-таки от меня хотел?

«Он хотел тебя спасти», – невесть откуда ударила в голову несравненная по степени вложенного идиотизма мысль.

– Дура, – сообщила я собственному внутреннему голосу. – Спаситель хренов, спасти он хотел. От кого?

«От смерти, – нашлось мое второе „я“. – Не будь его, тебя уже опознали бы в морге».

Похоже, симптом, подумала я. Беседовать с самой собой мне до сих пор не приходилось.

– Ступай, – велела я невесть откуда взявшейся настырной собеседнице, Машке номер два. – Пошла вон.

Через минуту я уже пылила вдоль опостылевшего полуразвалившегося рыночного забора по направлению к метро. И там, где проклятый забор, наконец, закончился, у самой лестницы в подземный переход, едва не налетела в темноте на… На кого бы вы думали? Ну, разумеется. Это было уже слишком.

– Ты! – заорала я исступленно. – Ты, шакал позорный! Квазиморда долбаная! Прекрати за мной таскаться, гадина ты такая!

Тамада

С утра Марина взялась за список. Семь женских фамилий и смутное воспоминание о том, что этот перечень она уже видела. Захватив материалы с собой, Марина отправилась к помощнику прокурора.

– Ну правильно, – сказал тот, разглядывая распечатку. – В начале ноября мы запросили экспертизу НИИ проблем правосудия об объединении дел.

– А я почему не знаю?

– Ты же в отпуске была.

– А почему потом не доложили?

Помощник прокурора усмехнулся:

– Наверное, думали, что ты знаешь.

– Бардак! – сказала Марина с чувством. – Дела, насколько я понимаю, не объединили?

– Нет, эксперт решил, что девушек убили разные преступники. Я сейчас команду дам, чтобы справочку принесли.

Марина вернулась в кабинет. Пока подбирают материалы, стоит заняться загадочным инвалидом Дмитрием Аистовым. Неплохо бы пригласить вчерашнюю ведунью, пусть поглядит, что это за фиолетовые стрелки над его головой.

Дмитрий опоздал на четверть часа. Выглядел он еще более скособоченным и несчастным, покорно принял направление на медосмотр в спецклинике. Фиолетовые лучики вяло постреливали в районе затылка.

– Подождите минутку, – Марина выглянула в коридор. К ее удивлению, бабки ведуньи там не оказалось.

– Что-то еще? – обеспокоенно спросил Аистов.

– Да нет, – замялась Марина. – Распорядиться, чтобы вас подвезли?

– Спасибо, мне лучше п-пешком. Знаете, я начал ходить в четыре года. Это было чудовищно трудно. Если бы мне сказали, что я могу не ходить, что я имею право не ходить, я до сих пор ездил бы в инвалидной коляске.

– Благодарю за откровенность, – Марина улыбнулась и протянула руку.

Но оперативника следом отправила.

После обеда принесли папку от помощника прокурора.

Помощник не ошибся. Материалы на убийства, которые предполагали объединить в одну серию, направляли на экспертизу в НИИ проблем правосудия. Согласно заключению НИИ, однако, преступников было несколько. Дела Бестужевой, Довгарь, Ивановой и Коломиец рекомендовалось объединить в одно, не относящееся к убийствам Марговской и Дегтяревой. Дело Рустамовой – вообще принять в отдельное производство.

Марина пролистала многостраничное заключение. Девственно гладкие листы, будто только что из-под принтера, явно никто не читал. Марина небрежно проглядывала текст, но внезапно наткнулась на привлекшую внимание деталь.

«Труп С. Коломиец… одежда, найденная на месте преступления… плиссированная юбка белого цвета… трусики-неделька с надписью „пятница“».

Марина ошарашенно тряхнула головой и перечитала по новой. Не было на месте происшествия трусиков С. Коломиец. Эти трусики вообще не были найдены, о них следствие узнало лишь на прошлой неделе, после допроса сестры потерпевшей.

Марина подобралась. Сестра убитой на допросе вспомнила, что трусики на покойной были, и что она смеялась над Светланой, мол, зачем та во вторник надела «пятницу».

Марина впилась глазами в справку, лихорадочно поглощая страницу за страницей и все более приходя в ужас. В документе оказалась масса подробностей, которых в материалах, отправленных на экспертное заключение, не было.

«Из результатов вскрытия тела О. Дегтяревой следует, что процесс умирания занял продолжительное время, что позволило преступнику дважды совершить половой акт».

Марина охнула. Никакая посмертная