Милосердие - Рада Джонс

Бориса взял другой врач. Нельзя смешивать личную жизнь и работу. Но где сейчас найдешь свободного врача? Все заняты. Кроме того, Эмма понимала, что не может взять и бросить Бориса. Только не сейчас, когда ему так нужна ее помощь. Нет, она вообще никогда его не бросит.

— Прошлым вечером. Я думал, что все само пройдет, но увы…

Эмме страшно захотелось и обнять его, и надавать тумаков. Одновременно.

— Нужна капельница. Катетеры поставили?

— Восемнадцатый в правую руку, — отозвалась Джуди. — Сейчас ставим второй.

— Спасибо. Я скоро вернусь.

Эмма улыбнулась и вышла, закусив губу, чтобы не разрыдаться. Она распорядилась взять у Бориса анализы, отправила по пейджеру сообщение гастроэнтерологу. Затем вернулась.

Увидев ее, Борис улыбнулся. Он был такой бледный, что казался прозрачным. Светлые волосы слиплись от запекшейся крови.

— Знаешь, Эмма, ты особенная. Когда ты заходишь в палату, сюда словно солнышко заглядывает. Здорово, что я успел сказать тебе это. Ты и есть свет. Не забывай об этом никогда.

К горлу Эммы подкатил ком. Она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Интересно, что подумали медсестры? Внезапно Борис изменился в лице. Смежив веки, он свесился с койки. Его вырвало кровью. Изо рта вырвался настоящий фонтан — один, потом второй.

Затем Борис откинулся на подушку и снова улыбнулся.

— Жаль, что у нас с тобой было так мало времени. Жаль, что мы не встретились много лет назад, когда я был настоящим мужчиной, а не гротескной карикатурой на самого себя в ожидании скорой смерти. Вот бы мы всегда были вместе. Ты бы вышла за меня замуж?

— Давай немного обождем, и спросишь меня в другой раз, — рассмеялась Эмма, чувствуя, как сердце рвется на части. — Мне надо хорошенько обдумать твое предложение. А сейчас я немного занята. У меня тут, знаешь ли, пациент…

Борис вновь улыбнулся, но искорки в его глазах медленно меркли.

— Не будет никакого другого раза. Мне конец. Я это прекрасно понимаю. Да и ты тоже.

Он снова на миг смежил веки, и перемазанное кровью лицо сделалось спокойным. Слишком спокойным. Как у мертвеца.

Затем он открыл глаза и взял Эмму за руку.

— Все равно я рад, что судьба свела нас с тобой. Даже сейчас. Моя жизнь стала ярче благодаря тебе, Эмма. Потому что ты свет.

Он разжал пальцы, и его снова скрутило в приступе рвоты. Опять хлынула кровь. Невероятно, что в человеке умещается столько крови. Пять литров? А кажется, что пятьсот.

Спустя целую вечность явился гастроэнтеролог. Поглядел на Бориса. Нахмурился.

— Что ему дали?

— Всё, — ответила Эмма. — Плазму, пантопразол, транексамовую кислоту, октреотид. Приступила к протоколу массивного переливания крови.

Гастроэнтеролог покачал головой, поджав губы.

Гастроскопия не помогла: густая темная кровь заливала камеру, не давая локализовать источник кровотечения. Найти его не удалось. Как, собственно, и остановить само кровотечение. Борису вводили и эритроцитную массу, и тромбоциты, и плазму взамен оставленной на полу крови. Это помогло ему протянуть чуть дольше. Но спасти его можно было только одним способом: остановить кровотечение.

Это оказалось не под силу.

Помогла бы лучевая диагностика, но в больнице не было нужной аппаратуры.

Помогло бы хирургическое вмешательство, но дежурный врач был занят на сложной операции в травматологическом отделении.

Второй хирург подоспел слишком поздно.

Борис умер. А вместе с ним умерла и еще частичка души Эммы. Она уже давно ни в кого так не влюблялась, как в этого потрясающего, умного, обаятельного русского парня, который, увы, был обречен.

С тяжелым сердцем и слезами на глазах она позвонила Вере. Эмме страшно не хотелось сообщать ей ужасные новости.

Впрочем, и не пришлось: Вера догадалась сама.

Она приехала в больницу меньше чем через десять минут и со слезами обняла Эмму.

— Простите, Вера… Мы сделали все что могли, но…

— Ну перестаньте. Я знаю, его было не спасти. Он сам подписал себе смертный приговор много лет назад, когда пропил печень. А сегодня пришло время расплаты.

Эмма сама не поняла, как ей удалось продержаться до конца смены.

Вернувшись вечером домой, она подошла к шкафу с вином и взглянула на бутылки со страхом и тоской. Так хотелось выпить, что аж челюсть сводило.

Может, и я медленно себя убиваю?

Эмма не могла ответить на этот вопрос. Более того, ей было все равно. Ну вот умру я, и что? Кому до этого есть дело? Если честно, то никому. Винсента больше нет. Тейлор уже взрослая, я ей не нужна. У Виктора есть Эмбер. Бориса сегодня не стало.

Она пожала плечами. Раз уж загонять себя в гроб, то с шиком. Эмма выбрала самую дорогую бутылку из своей коллекции: «Домен де конт Лафон», мерсо-перьер премьер-крю 2012 года. «Роскошный, вдохновляющий аромат вина раскрывается нотами цитрусовых, ванили, лесного ореха и белых трюфелей, оставляя после себя богатое многогранное послевкусие». Вдохновляющий? Что ж, вполне подходит. Особенно сегодня. Мне как раз необходимо что-нибудь вдохновляющее.

Эмма поднесла бокал к губам, вдохнула исходивший от него запах.

И тут гавкнула Гиннесс. Села напротив хозяйки, устремила на нее взгляд и снова гавкнула.

Потом положила морду Эмме на колени.

У Эммы навернулись слезы.

— Ну да, ты права. Тебе есть до меня дело.

Она перелила вино обратно в бутылку, заткнула ее пробкой и отправилась спать.

Глава 72

Ангел

Ах, Эмма, как же ты меня разочаровала! Мне казалось, мы с тобой друзья.

Подумать только, на какие жертвы мне приходилось идти ради тебя!

И что я получаю вместо благодарности? Ты меня игнорируешь.

Я не позволю так со мной поступать. Никому не позволю.

Морфин? Это только начало. Маленькое предупреждение. Надеюсь, ты поняла намек.

Пожалуй, стоит дать тебе еще один шанс. Последний.

И лучше тебе им воспользоваться. Иначе пожалеешь.

Погляди на Карлоса. Как думаешь, он пожалел о своем поведении?

Если нет, то очень зря. Может, он решил, что для него все кончилось? Ха! Веселье только начинается.

Берегись, Эмма. Думай, что делаешь и говоришь.

Мне ужасно не хочется тебя терять!

Глава 73

В ту ночь Эмма никак не могла уснуть. Вино помогало притупить боль, благодаря ему она не чувствовала себя такой несчастной. Сейчас ей казалось, что в ней проделали огромную дыру. Эмма словно падала в бездонную пропасть. Ее мучило невыносимое чувство утраты.

Конечно, глупо так страдать из-за смерти человека, с которым она виделась всего несколько раз. Они с Борисом едва познакомились. Он не успел стать частью ее жизни. Но при этом вернул Эмме надежду.