Вселенная нелюдей - Влад Райбер

– Если что – обращайтесь, – сказал я.

– Спасибо! – ответила женщина.

Я не хотел думать о чужих проблемах, но меня тревожили мысли: как они будут жить в этой квартирке после того, что произошло? Неужели мама и дочка будут пользоваться мебелью тех стариков, что таскали мусор? Там хотя бы помыли пол в том месте, где валялись отрезанные ноги бомжа?.. А может, и эта маленькая семья не так проста, какой кажется на первый взгляд? Может, и с ними что-то не так?

Они проявили себя в тот же вечер. Я сидел за стойкой, играл в телефон, а меня отвлекали непонятные стуки и шорохи в коридоре.

Я заглянул туда и увидел Марину. Она стояла в коридоре напротив своей квартиры и черкала по стене. Подойдя ближе, я увидел, чем она занимается. Молодая женщина сжимала в кулаке маркер и быстрыми движениями рисовала не то жирафа, не то лошадь с длинной шеей. У этого животного была совершенно безумная морда, с глазами в разные стороны и торчащими вразброд зубами. Странно, что такой глупый рисунок производил столь жуткое впечатление. Возможно, этому способствовало поведение «художницы».

Марина следила взглядом за собственной рукой, а её голова и плечи нервно дёргались.

– Что вы делаете?! – вскрикнул я.

Женщина вздрогнула и выронила маркер. Она уставилась на стену, будто только что заметила собственную проделку.

– Ой… Я… Я всё исправлю. Извините!

Все её пальцы были в чёрных линиях. Она тряслась и кривила губы, а потом убежала за дверь своей новой квартиры.

Я посмотрел на её «шедевр»: ну и дичь! Возможно, я не очень разбираюсь в искусстве, но, по-моему, её художественные способности оставляют желать лучшего.

Дверь снова скрипнула. Я обернулся и увидел девочку. Она смотрела из квартиры, фокусируя взгляд то на рисунке, то на мне.

– Твоя мама всегда такая странная? – спросил я.

– Она убила моего папу, – сказала малышка совершенно спокойным голосом.

– Как это? – не поверил я.

Девочка поднесла руки к горлу, изображая удушье:

– Обмотала его шею проводом от телевизора, когда он спал.

– Ты это видела? – мне хотелось думать, что малютка сочиняет.

– Я тогда ещё не родилась.

– А откуда ты это знаешь?

– Мама мне рассказала.

«Ну и семейка!» – подумал я. Хотя чему было удивляться? Меня предупреждали, что тут все чокнутые.

Марина вернулась с мокрой тряпкой и начала тереть рисунок. Маркер отмывался плохо. Странное животное только размазывалось по крашеной стене.

– Подождите, – попросил я и отправился к стойке.

В моей аптечке лежал пузырёк медицинского спирта. Это средство хорошо справлялось с чернилами. Я вернулся и отдал его Марине.

– Вот, возьмите.

– Спасибо, – ответила женщина. – Не знаю, что на меня нашло… Мигом всё исправлю!

«Не повезло девочке с мамой», – подумал я и снова напомнил себе, что не нужно проникаться чужими проблемами. Тут их не оберёшься! Главное – дождаться конца своей вахты и свалить подальше!

Я был рад, когда этот день закончился. Дом затих. Подъезд на замке. Можно спать. Ещё двое суток. Всего двое суток.

Я и не рассчитывал на спокойный день, но надеялся, что хотя бы утро обойдётся без сюрпризов. Встал, умылся, почистил зубы, сел за свою стойку и навёл себе малосладкого чая.

Только сделал глоток и открыл игру в телефоне, как из коридора вышла девочка. Лицо у неё было сердитое. Она так и впилась в меня своими изумрудными глазками.

– Привет, Лидия, – сказал я. – Как вы с мамой устроились?

Девочка не ответила на мой вопрос, а сама спросила, будто из любопытства:

– У тебя чай горячий?

– Горячий, – ответил я. – Только вскипел.

Лидия сощурилась и злобно рыкнула:

– Вылей его себе на голову!

И я немедленно это сделал. Поднял кружку над головой, опрокинул на себя кипяток и заорал от боли:

– А-а-а!

Мне обожгло макушку, лицо и шею. Горячий чай полился мне за шиворот. Это произошло так внезапно, что я не сразу понял причину своего поступка. Зачем мне нужно было слушаться ребёнка? Но на самом деле у меня не было выбора. Вели она мне вылить на голову целый чайник, я бы и это сделал.

– Мама рисовала для меня! А из-за тебя она стёрла моего жирафа! Ненавижу тебя! – прокричала девочка и в слезах убежала в коридор.

Теперь я понял, на что способен этот ребёнок. Она могла легко манипулировать людьми, как марионетками. Это объясняло поведение её матери…

К счастью, ожоги оказались несерьёзные. Но чтобы уберечь себя, я начал отлынивать от работы. Моё присутствие за стойкой всё равно не делало погоды, поэтому я искал поводы отлучиться. Сходил в магазин, не спеша прогулялся вокруг домов, полюбовался хорошей солнечной погодой. А когда шёл мимо сухого поля, вдруг увидел вдалеке знакомую женщину.

Мне запомнились её светлые волосы, платье в цветок, короткая курточка и розовая сумочка. Без сомнения, это была она – молодая мама, которая вчера заселилась в дом.

И мне бы пройти мимо, но она стояла рядом с табличкой, предупреждающей об опасности.

– Марина! – закричал я и побежал к ней.

Женщина стояла на краю «дьявольской дыры» и смотрела в бесконечную темноту, будто пыталась там что-то разглядеть.

– Марина, отойдите подальше! – говорил я, запыхавшись. – Эта яма бездонная!

– И что? – с тоской спросила она.

– Знаю, это ваша дочь заставила вас изрисовать стену, – сказал я, пытаясь её отвлечь. – Она уже показала мне, на что способна.

Женщина подняла усталые серые глаза.

– Её отец тоже был такой. Стоило ему что-то сказать – я исполняла. Он годами издевался надо мной. Я была его рабыней. Куклой на верёвочках. Хотя тот мужчина был мне чужим человеком. Не имей он такой власти, я бы на него никогда и не посмотрела.

– А правда, что вы его убили? – нечаянно сорвалось у меня с языка.

– Правда! И не жалею об этом! – в голосе Марины зазвучала ярость, а потом снова сменилась на тоску. – Но Лидия родилась такой же, как он. Ей нравится властвовать над людьми. Она наслаждается издевательствами. Зря я её оставила…

Мне хотелось сказать что-нибудь ободряющее, но я не знал, что приходится терпеть Марине от этой маленькой демоницы.

Женщина отступила от края пропасти, поправила сумочку на плече, непонятно за что сказала мне: «Спасибо!» – и зашагала к дому.

В свои последние сутки я потихоньку укладывал вещи. Этим можно было заняться и завтра, но мне хотелось быть готовым уйти сразу, как проснусь.

Я