Общество мертвых бойфрендов - Елена Станиславская

– Ты в курсах, что джинсы сырые? Насквозь. Надо переодеться, а то простынешь.

– Паш, чего ты такой добрый? – Варя хлюпнула носом.

– Да фиг знает. И вообще я не со всеми добрый. – Пашка поднялся и увлек ее за собой. – Вот деканшу терпеть не могу, не дает спокойно прогуливать. Короче, сразу расскажешь, что тут случилось? Или после пыток?

– Ко мне приплыла шляпа. – Изо рта выскочил сиплый смешок.

– Ну, главное, что не крыша отчалила.

Друг за руку отвел Варю в спальню, кое-как залез на подоконник и закрыл ладонями глаза.

– Переодевайся и рассказывай.

Джинсы прилипли намертво. С трудом стащив их, Варя поискала взглядом, обо что бы вытереть ноги. Все полотенца пали в битве с потопом, но влажная, осыпанная мурашками кожа требовала, чтобы ее хорошенько растерли. Под руку подвернулась шторка балдахина, теплая и мягкая. Варю удивило, что петли, сорванные на днях, теперь подлатаны. Стежки были грубыми, шли вкривь и вкось. Вслед за удивлением накатило недовольство: зачем Раиса Альбертовна без спроса взялась за иголку с ниткой? К тому же уборщица, как оказалось, совсем не умела шить.

«Тоже мне, барыня, – тотчас осадила себя Варя. – Тебе услугу оказали, а ты выделываешься. Все равно выкидывать собиралась».

Надев пижаму и забравшись под одеяло, Варя сказала Пашке, чтобы открывал глаза. С его появлением тревога отступила еще дальше, шагов на десять. А вот озноб все не проходил.

История о внезапно возникшей шляпе произвела на друга тяжелое впечатление. Он насупил брови, скрестил руки на груди и, перейдя на шепот, спросил:

– Ты следаку звонила?

– Я-Я? Зачем?

– Да не Я-Я! Другому, нормальному. Как его, Валер Михалыч?

– Олегыч. Нет, не звонила. Думаешь, надо?

– Вообще-то к тебе домой кто-то вломился. Верней, не кто-то, а спятившая Рэдгрэс.

– Как же она сюда попала? – Варя подтянула одеяло до самого горла. – Думаешь, взломала замок?

– А че! Хакеры и не такие системки щелкают, как орехи. Биометрия – штука уязвимая, это я тебе как айтишник говорю. Но есть и другая версия.

– Дай угадаю. Подкуп Раисы Альбертовны? – Варя исподлобья посмотрела на друга.

Пашка щелкнул пальцами:

– В точку.

– Она не могла. Отец ее давным-давно знает.

– «Давным-давно» не то же самое, что «хорошо-прехорошо». Можно знать человека сто лет, но так и не заглянуть ему, – он ткнул себя в грудь, – в душу.

– Когда ты выдаешь что-то такое, я начинаю сомневаться, знаю ли я тебя «хорошо-прехорошо».

– Но в следующую секунду я спрашиваю: «Есть че пожрать?» – и ты такая: «Это все тот же Пал Саныч, тупенький, но родной».

– Ничего ты не тупенький.

– Это была проверка, и ты ее прошла. – Пашка подмигнул. – Ну и, кстати, есть че пожрать?

Разблокировав телефон, Варя протянула его другу:

– Заказывай что хочешь. Карта привязана.

Пашка с энтузиазмом схватил мобильный, но через пару секунд отложил.

– Не, надо что-то менять.

– В смысле?

– Ты ж хочешь меньше зависеть от отца? Сепарация-траливация, все дела. Значит, пора учиться экономить. Вылезай из пижамы, и пошли в магаз. Только не в «Азбуку вкуса», а куда-нибудь попроще. Возьмем картохи, сосисонов, короче, забацаем ужин по-пролетарски. Давай-давай, одевайся. – Снова закрыв глаза ладонями, друг покачал головой и пробормотал: – Эх, Паша-Паша, зачем ты рубишь сук, на котором сидишь?

Варя нехотя откинула одеяло и полезла в шкаф. Вдруг прогулка поможет согреться?

На улице и правда было тепло. В прошлом году в это время с неба уже сыпало белое конфетти, а сейчас в воздухе пахло забродившим, просроченным летом. Не верилось, что до зимы оставалось меньше месяца. С природой, как и с Вариной жизнью, творилось что-то неладное.

Пока Пашка сетовал на отсутствие нормальных сосисок, Варя глянула прогноз погоды и почувствовала облегчение: через три дня обещали резкое похолодание и затяжные ливни – словом, настоящую московскую осень. Главное было пережить выходные – на них приходился пик аномальной жары.

Купив гречку, куриное филе и хлеб, Варя с Пашкой вернулись домой и в четыре руки принялись за готовку. Последний раз Варя подходила к плите месяца четыре назад, когда на ночь должен был приехать Андрей и ей внезапно захотелось накормить его самодельным ужином.

До тринадцати лет Варя в основном питалась дарами микроволновки, но после отъезда отца и Сары пришлось научиться готовить. Бабушка заставила. Ее слова, сказанные над кастрюлей с первыми Вариными макаронами, крепко вросли в память: «Перевод продуктов, а не обед. Запомни, Варвара: будешь хорошо готовить, может, хоть кто-то замуж возьмет».

Загадочный «хоть кто-то» потом пару раз являлся Варе во снах: темная оплывшая фигура, собранная из разваренных макарон, хватала липкой рукой, подтягивала к себе и требовала, требовала – только непонятно чего.

Переехав в квартиру на Чистых, Варя решила, что больше не притронется к сковородкам и кастрюлям. Черные, матовые, вечно новые, они висели над стойкой и заросли бы пылью, если б не Раиса Альбертовна. А потом в жизни появился Андрей и маленькая квартира его дяди, наполненная уютными запахами каш и котлет. Они уносили в глубь памяти – туда, где хранились выцветшие воспоминания. Возвращали во времена, когда мама была жива. Бабушка тоже готовила и котлеты, и каши, но у нее все пахло иначе. Грубо, резко. А у Федора Львовича получалось именно так, как в детстве. Тогда Варе захотелось, чтобы у нее в квартире тоже запахло далеким прошлым. Чтобы густой золотистый аромат растекся по комнатам, а затем вторгся на лестничную площадку. И чтобы Андрей удивился – тоже захотелось.

Сейчас, помешивая гречку, Варя вспомнила выражение его лица в тот вечер и тихо хихикнула. Пашка вопросительно поднял брови, но она увязла в воспоминаниях.

…К приходу Андрея Варя приготовила печеного лосося и маленькую картошку в розмарине.

– А я-то ждал что-то вроде синего супа из «Дневника Бриджит Джонс», – сказал он. – Опережу твой вопрос: да, я его смотрел. Раз десять. Это любимый фильм моей мамы. – Андрей отправил в рот кусочек лосося и картинно закатил глаза. – Ну, признавайся, что еще ты от меня скрываешь?

Варя заставила себя улыбнуться, хотя горло сдавил приступ тоски. Она действительно кое-что утаивала от него. В голове заскрежетало, словно кто-то царапал ногтями по стеклу: «Отпусти его, Варвара. Зачем ему такая? Больная».

– А ты? – спросила она, пытаясь отвлечься. – Ты что-нибудь скрываешь?

– Да, – Андрей загадочно улыбнулся. – Я делаю кое-что, мм, своеобразное, но пока не могу сказать.

Варя так и не узнала, что он имел в виду…

В реальность ее вернул голос Пашки:

– Уснула, что ль? Эй, Варварка!

Она встрепенулась, посмотрела на друга, а потом на