Не бойся Жнеца - Стивен Грэм Джонс

Челка падает на глаза, она ее убирает – волосы не шуршат, как раньше. К этому тоже надо привыкнуть: здоровые волосы. И длинные.

Куртка на ней из службы шерифа – своей не было. Коричневая, с ярко-желтыми броскими полосами вдоль рукавов и вокруг талии. Она лежала, свернутая в клубок, на заднем сиденье окружного «бронко». Дженнифер куртка велика; висит, как балахон. Руки в карманы на всю глубину не засунешь – не достают. Будто она – маленькая девочка, вышла с папой на жуткий мороз, и он укутал ее в свою куртку; ему ветер якобы нипочем, и от этой невинной лжи ей еще теплее.

Она зарывается лицом в воротник, от которого пахнет сигаретами.

– Прорвемся, дорогая, – говорит она себе и ступает на узкий бетонный хребет дамбы.

Перил для безопасности так и не сделали – почему? Вообще непонятно. Идешь, как по канату. Будь сейчас лето, и ее качнуло бы вправо, навстречу долгому и бесшумному падению, Дженнифер метнулась бы в другую сторону: упала в воду, доплыла до ржавой лестницы – она там специально на такой случай. Но сейчас лютая зима, озеро Индиан замерзло. Значит, она брякнется на лед, и от нее останется красное пятно, которое придут тайком вылизывать волки. Обдуваемая ветром поверхность озера вся иссечена, по ней разбросаны конусы безопасности, там и сям резные следы от коньков, будто ночью здесь танцевали гигантские пауки, а дальше видны широкие следы шин: во вторую неделю декабря пруфроковские пожарные осторожно пробуют лед, чтобы убедиться, что холода пришли окончательно и бесповоротно.

Кто же в этом сомневается? И все равно – хоть она не скажет об этом ни единой душе – как приятно оказаться дома. В школе Дженнифер только и мечтала, как бы отсюда вырваться, сбежать в Бойсе. Но вырваться по своей воле не успела.

Выставив голые руки на холод, она разводит их в стороны, аккуратно ставит одну ногу перед другой, не зная толком, куда смотреть: себе под ноги или на кабину управления.

А тишина здесь просто оглушает. Дженнифер будто враз лишили слуха.

Пруфрок далеко внизу и отсюда выглядит как игрушечный городок, словно какой-нибудь Годзилла может протопать через аптеку, банк, почту, мотель. Только «Дотс» пусть не трогает. За эти пару дней, с тех пор как Рекс Аллен перевез ее сюда, дал куртку и несколько двадцаток, тамошний кофе был самым приятным впечатлением.

Везде, куда Дженнифер ступает, в снежной корочке видны следы от колышков, будто здесь на ходулях прошел какой-то бесшабашный удалец.

Только не отвлекаться.

На полпути к кабине она останавливается, ей вдруг становится страшно.

Так и охота оглянуться: там наверняка, оскалив зубы, стоит мусорный медведь.

Она делает губами широкий кружок, вдыхает и выдыхает стылый воздух: надо успокоиться. «Прорвемся, – говорит она себе, – прорвемся». Куда деваться? В конце концов, она перед ним в долгу.

Внезапно справа на нее налетает ветер, и она не знает, что делать. Встать на четвереньки, чтобы не сдуло к чертям собачьим? Да, на четвереньки. Трясясь и замерзая так, что ее едва не выворачивает наизнанку, остаток пути до будки она преодолевает почти ползком, ладони и колени обжигает холодом.

Да уж, добро пожаловать домой. Милости просим.

По крайней мере, вокруг выпуклой платформы, на которой стоит будка, есть перила.

Дженнифер встает с колен, цепляется за перила. Наконец-то она у цели. Замерзшей рукой касается стенки кабины.

Вот и дверь. Сжав руку, она стучит. Даже не кулаком, а всей рукой до локтя. В металлической двери на уровне глаза так и осталась зазубрина. Это Дженнифер тогда что есть силы маханула топором.

Сейчас этот шрам прихватила ржавчина, и какой-то шутник маркером рядом с ней написал «5 июля 2015», а потом, чуть ниже, в скобочках, – «Джейд».

Дженнифер Дэниэлс отводит взгляд.

Дверные замки по одному щелкают, и вот дверь открывается внутрь, обдавая ее теплом.

Наконец, Дженнифер Дэниэлс отводит взгляд от озера и сквозь волосы, прибитые ветром к лицу, смотрит на дверь. И моргает, стараясь сдержать слезы.

– Так, так, так… – говорит Харди, улыбаясь уголком рта.

Он опирается на ходунки – вот откуда на снегу следы от колышков. Похудел, съежился, цвет лица землистый. Что удивляться, вырезали из человека целый фут кишок.

Дженнифер все равно бросается к Харди и зарывается лицом ему в грудь.

Не закрывая дверь, бывший шериф одной рукой обнимает ее, как может, похлопывает по спине, а она без стеснения плачет. Другой рукой он опирается на ходунки, иначе они вдвоем рухнут на пол.

– Это моя старая куртка! – с удивлением произносит он, дыша ей в голову.

Дженнифер хочет сказать ему, что знает это, помнит – она вообще помнит все, – но слова застревают в горле, и она только крепче прижимается к его фланелевой рубашке.

От рубашки тоже пахнет сигаретами.

– Рекс Аллен мог бы тебя сюда подвезти, – говорит Харди за чашкой наспех сваренного кофе.

Его второй помощник теперь сам – шериф.

Факелы для того и созданы, чтобы их передавать.

И полицейские жетоны тоже.

Но помощников у него было всего двое, а значит, Рекс Аллен был еще и худшим помощником.

Но… теперь ему до этого нет дела.

Его дело теперь – следить за тем, чтобы озеро Индиан оставалось озером Индиан и чтобы в долине под ним было сухо.

Ну и курить сигареты.

Его кожа пожелтела и обвисла от заточения в этой прокуренной камере. Но разве он собирался жить вечно?

Он вообще уже мог быть на том свете.

– Он бы послал Баннера, – говорит Джейд – нет, она Дженнифер. Дженнифер, Дженнифер, Дженнифер… Она уже сказала Харди: теперь она Дженнифер. «Джейд» больше нет. Умерла той ночью в водах озера.

– Помощник шерифа Томпкинс, – с усмешкой говорит Харди, чуть поворачивая ручку потока в трубе № 2. Не потому, что там что-то не так, просто старикам важно чувствовать себя полезными обществу.

– Он всегда хотел играть в футбол в колледже, – вспоминает Дженнифер, настороженно вглядываясь в него, и Харди этот взгляд хорошо известен.

– Вот и играл бы себе в футбол, – говорит ей Харди.

Не усмехаясь, даже не улыбаясь, эта новая Дженнифер прижимает к себе кофе, чтобы согреться, и смотрит на ту сторону озера Индиан, на Терра-Нову.

Примерно на два акра в национальный заповедник вклиниваются голые и почерневшие деревья.

– Это благодаря тебе, – говорит ей Харди и добавляет: – Без тебя сгорело бы все. Без тебя и Дона Чамберса. Так что долина перед вами в долгу. А