Агнец - Светлана Скиба

Мы ехали по грунтовой проселочной дороге, не вторгаясь в густые заросли леса, колыхавшегося чуть вдали. Все вокруг заполнял воздух и бесконечный простор, из сочной травы тут и там вздымались могучие вечнозеленые деревья, ползучая жимолость с желтыми цветочками обвивала их стволы. Почему-то мне они показались ядовитыми; я думаю, здесь много ядовитых растений и плодов. Густой ковер отдаленного леса, трепещущий как желе при прикосновении, плавно переходил в исполинские, буравящие облака горы. Сизое марево не давало рассмотреть местность внимательно – а может, сам Чулык не желал показываться нам.

Через приоткрытые окна я чувствовала запах травы, пахло чем-то терпким: смолой, гарью, жаркой землей. Где-то вдали вились длинные серые хвосты дыма. Мы выехали на дорогу пошире и поровнее. Автобус остановился, пропуская гурт овец и несколько гнедых лошадей, погоняемых мальчишками с длинными хлыстами и палками в руках. За ними бежали дети помладше, кто-то в куртке, кто-то в одних шортах. Лохматые псы размером с волков завершали процессию. Погонщики провожали УАЗ внимательным изучающим взглядом, собаки лаяли и пытались укусить за колеса.

Мы въехали в поселок, и между стройных сосен показались лотки, заставленные всевозможными травами, банками с медом, вареньем, орехами, семенами, одеждой из шкур и войлока.

Запахло хвоей и чем-то приторно-сладковатым. Мужчины, женщины, дети, старики – все сновали как муравьи, что-то подвозя на тележках, перебирая, перекладывая на прилавках. На некоторых женщинах были надеты необычные головные уборы, похожие на высокую тюбетейку, и яркие украшения. Мужчины, облаченные в камуфляж или спортивные костюмы, постоянно хмурились и много курили.

Сидевший рядом молодой человек, закрыв глаза, кажется, дремал, в его ушах торчали беспроводные наушники. Меня всегда удивляла способность людей спать под музыку. Вдруг в лобовое стекло автобуса с глухим треском шмякнулось что-то серое. От неожиданного грохота я подскочила на месте и вскрикнула. Автобус резко остановился, по ветровому стеклу скользким желе скатилась мертвая птица. Ее широко растопыренные крылья были поломаны в нескольких местах, а из открытого массивного клюва струилась кровь.

Я инстинктивно схватила за руку своего соседа, который, вжавшись в сиденье, с неприязнью смотрел на птицу. На этом странности не закончились, водитель УАЗа резко выгнулся, словно кто-то его ударил по спине, и затрясся, как в припадке.

– О черт! У него приступ! Здесь есть доктор?

Пока мой сосед звал на помощь и рылся в бардачке в поиске аптечки, я смотрела на птицу и водителя. Их глаза стали белыми, словно покрытые молочной пленкой, и от этого делалось жутко. Спустя несколько минут все прекратилось так же внезапно, как и началось. Перестав трястись, водитель вытер со лба пот и поглядел на нас вполне нормальными, человеческими глазами. Только что мертвая птица вдруг встрепенулась, расправила переломанные крылья и, сделав несколько взмахов, улетела прочь. На ее перекошенном клюве багрились капли крови. Липкий страх парализовал мое тело, и я почувствовала, как парень посильнее сжал мою ладонь. Произошедшее, похоже, позабавило водителя, мужчина ухмыльнулся, что-то буркнув себе под нос, и с силой нажал на газ.

Через несколько минут наша буханка подъехала к турбазе «Кубай», и только тогда я сообразила, что продолжаю держать своего соседа за руку. Как глупо. Выскочив из автобуса и забрав свой багаж из рук странного водителя, я направилась к открытым воротам турбазы, где нашу группу уже встречали.

Каменные, покрытые пятнами мха идолы на столбах ворот приветствовали туристов хищным, застывшим навеки оскалом. Задержав на них взгляд, я вместе с нашей группой двинулась к парадному крыльцу. Вдоль широкой дорожки, выложенной коричневой тротуарной плиткой, подрагивали цветы, высаженные в форме орнамента. Бледно-желтые лилии теснились с тянущимися к небу горечавками, цветущими аквамариновыми продолговатыми колокольчиками, фиалки соседствовали с бело-желтой дриадой – и все вкупе создавало эффект пестрого ковра, устилавшего двор. За ними, точно старшие родственники, возвышались деревья покрупнее. Двухэтажные срубы из лиственницы буквально утопали в зелени жимолости, обвивавшей стены. Дома в стиле шале, с высокой двускатной крышей, высоким фундаментом из серого, точно чешуя Левиафана, камня и деревянной надстройкой выглядели угрюмо, будто их кто-то обидел. Со временем от капризов погоды древесина потемнела и немного потрескалась, что придавало домам суровый шарм.

В просторном вестибюле нас встретили чайной церемонией и пронзительным горловым пением, от которого у меня мурашки побежали по коже.

Каждому прибывшему подарили сувенир из дерева и предложили чай с молоком, медом и пряностями.

Сотрудники турбазы, одетые в голубые костюмы и войлочные расписные жилеты, отороченные мехом, усиленно улыбались, показывая радушие. Их широкие скуластые лица выражали искреннюю радость от встречи с нами, уставшими, голодными туристами, желающими поскорее попасть в свой номер. Не знаю, как другие, но я только об этом и мечтала.

Долгий путь давал о себе знать, мои ноги гудели, голова отяжелела на тонну, и я только сейчас поняла, как же сильно устала. В этот момент кто-то коснулся меня рукой. Субтильного вида мужчина, кожа да кости, поклонился мне, я поклонилась ему в ответ.

– Меня зовут Калчу, и я рад прислуживать вам, аржан. – Его светло-голубая рубашка и брюки на контрасте с медной кожей, казалось, светились. – Мы ждали вас. Для Калчу большая честь подготавливать вас.

Я не совсем поняла, к чему меня нужно подготавливать, и когда я задала уточняющий вопрос, мужчина лишь туманно улыбнулся, сверкнув кривыми, но очень белыми зубами, и, подхватив мой огромный чемодан, лихо покатил его по крутому пандусу. Я поплелась по лестнице следом, едва поспевая за шустрым портье и осматриваясь по сторонам. Из стен торчали мертвые головы животных. Чучела марала, ирбиса, кабана и бурого медведя равнодушно взирали на меня, и я очень надеялась, что в моем номере такой «красоты» не будет.

В углах лестничных пролетов зеленели карликовые сосны, а над ними в позолоченных клетках трещали радужные птички, я таких даже на картинках не видела. Портье остановился перед дверью с табличкой тридцать три (возраст Христа, почему-то подумалось мне) и вежливо пропустил меня вперед. Мне повезло, и стены моих двух комнат скромно украшали картины, изображавшие пейзажи Горного Алтая и диких животных.

В номере пахло чем-то пряно-сладким, на журнальном столике, стоявшем рядом с бежевым тканевым диваном, усыпанным подушками со звериным принтом, тлела палочка благовоний. Я подошла к огромному панорамному окну, простиравшемуся на всю стену, чтобы впустить свежий воздух, и замерла, очарованная открывшимся мне видом. Белесый плотный туман немного рассеялся, и местность показала себя во всей красе. За кудрявым зыбким лесом возвышались Алтайские горы, казавшиеся отсюда огромными, далекими и ненастоящими. Среди них явно выделялась одна гора – ровная, конусовидная, как пирамида, с остроконечной вершиной, напоминающей темно-бирюзовую