Иван Царевич и серый морг - Янина Олеговна Корбут

– Кстати, про преступность… Как твои изыскания? – влез Димка, подливая себе и деду коньяк. – Насчёт Саенко, я имею в виду. Ты чего вообще им заинтересовался? Про секты какие-то спрашиваешь, Ваську теребишь? Колись, что происходит?

Я налил себе чай из старого заварника, игнорируя коньяк, и начал снова рассказывать эту жуткую историю, вспоминая её до малейших деталей. Было сложно, но пришлось поднапрячься, чтобы не упустить детали.

– Из-за этого странного медальона уже погибло минимум три человека. И если поначалу я думал, что всё относительно понятно, то теперь… Короче, там, в лесу, творится что-то непонятное. Мне кажется, что за всем этим стоит очень опасный человек.

– Ты уверен, что всё случившееся – из-за медальона?

– А разве после того, как я всё рассказал, сами не видите?

– Да… – протянул Димка. – Похоже на триллер.

– Эту секту покрывают местные начальники и милиция. Ты, Вася, можешь написать на них докладную. А ты, Димка, подготовишь разгромную статью, подключишь своих знакомых телевизионщиков. Я покажу погреб, где эти отморозки трупы хранят.

– Ты сейчас серьёзно говоришь? – Димка даже отставил в сторону рюмку.

– Дима, проверь у него вены, – тихо сказал Вася, но я услышал и возмутился:

– Вы дебилы?

– А ну, тихо! Ты как с братьями разговариваешь? – нахмурился дед.

– Если вы… если… тогда я пойду туда сам!

– Ладно, ладно… – пошёл на попятный Димка. – Тут нельзя вот так, с наскоку, надо разобраться. Ты же понимаешь, у нас репутация. Мы не новички, не подростки, которым сойдёт с рук такая выходка. Нужны железобетонные доказательства, в конце концов.

– Вот, смотрите вены! – я, кипятясь, закатал рукава. – Я даже водку редко пью. Разве когда-то давал вам повод думать, что могу так шутить? Они знают обо мне…

Скалли, услышав повышенные голоса, проснулась, растопырила уши и теперь недоумённо оглядывалась, как бы спрашивая: «Вы серьёзно? Ведь хорошо же сидели, икру ели, болтали».

– Что ты несёшь? Кто «они»? – хмурился Вася. – Ты можешь назвать хоть одно конкретное имя?

– Да, я засёк слежку, а недавно в квартиру пытался попасть сантехник… А сегодня я пошёл встретиться с одним парнем, он травой торгует. Точнее, не он, а его подручные. В общем, это неважно сейчас. Важно, что я там, где за автовокзалом промзона начинается, нашёл его труп!

Я говорил, говорил и понимал, что со стороны это звучит лажей. Сейчас мне скажут, что нечего таскаться по пустырям, где запросто можно наткнуться на труп наркомана. Про остальное я вообще молчу – выглядит как паранойя.

– Ты намекаешь, что это орудует секта, про которую ты расспрашивал? – дошло вдруг до Димки. – Ты же беседовал с моим товарищем, с Сашкой Белобородовым…

– Да, я помню, что они, сектанты, лапочки, – съязвил я. – У администрации на хорошем счету. Иногда жертвуют деньги на реставрацию памятников культуры.

– У моего кума брат в прокуратуре, я попробую посоветоваться с ним, – пробормотал Вася. – А тебе лучше на время уехать в Москву. Поживёшь у Димки… пока. Хотя бы пару недель. С учёбой решим.

Я кивнул, попытавшись придать лицу вежливое выражение, примерно переводимое как «вот оно что», и стал быстро думать, как бы так невзначай свалить. Зная моих братьев, задача была просто непосильная.

Братья переглядывались, дед молчал, но в целом вид их не внушал оптимизма. Они наверняка мне не поверили, решили, что я придумал историю на пустом месте. Следующие слова Васи подтвердили мои мысли:

– Понимаешь, Ваня, воевать с ветряными мельницами – это удел Дон Кихота. Скорее всего, у вас здесь обычная для нашего времени картина: отдельные сотрудники милиции покрывают какие-то махинации бывших братков. Теперь они все сплошь бизнесмены. Возможно, на этой закрытой территории производят какой-то суррогатный алкоголь, вот и охраняют объект. И если мы сунемся, не факт, что поможем. А вот с должностей запросто полетим…

Я не верил своим ушам:

– А трупы? А медальон? А люди, которых столкнули с крыши?

– Всё это точно было? Или ты кое-что выдумал для усиления эффекта? Чтобы мы подключились…

– Димка, ты тоже так думаешь? – повернулся я к среднему брату.

Димка опустил голову и сделал вид, что его очень интересует носок, вот-вот готовый прорваться в области большого пальца.

Его мысли, которые, казалось, я даже слышу, мне были вполне понятны и отчасти напоминали мои. Я жил, варился в своих собственных мелких проблемах, решал какие-то каждодневные задачи, ходил на учёбу, на работу, ныл, иногда бухал и отрывался, иногда жизнь даже казалась вполне сносной. А тут происходит что-то невероятное, и вся привычная жизнь летит кубарем, псу под хвост. И понимаешь, что до этого и не жил вовсе.

– Всё, что ты рассказал, это не шутки, – серьёзно сказал Димка, оторвавшись от носка и встретившись со мной глазами. – Надо искать выходы на людей, которые могут помочь. Наши карьеры…

– Извините, но в данный момент мне плевать на ваши карьеры. Уверен: вы ещё повышение получите.

Ответом мне была тишина. Скалли прижала уши и заскулила.

– Короче, я понял, вы мне не поможете.

– Мы сделаем всё, что от нас зависит, – сухо бросил Василий, вставая. Обычно так он давал понять, что разговор окончен. Я развернулся и пошёл к двери, на ходу хватая толстовку.

Мне в спину закричали:

– Стой! Стой, я кому сказал!

С сильно бьющимся сердцем я выскочил на улицу. Скалли неслась следом, хотя я пару раз прикрикнул на неё, призывая вернуться в дом и не мокнуть. Дед догнал меня уже на повороте, когда я, выпустив пар, чуть сбавил шаг.

– Не гони! Ноги артритные еле ходят. Ванька, ну хоть деда-то послушай.

– Чего там у тебя?

– Твой дед прожил долгую и непростую жизнь…

– Унылая попытка, – со вздохом заключил я. – Ладно, не хорони себя раньше времени.

– А я и не хороню. Ещё поскрипим. Человек я был, чего уж скромничать, неглупый. Склонный к философским размышлениям, так что не раз задавал себе тот же вопрос. Ради чего всё это? Зачем?

– И? Зачем? – переспросил я, изо всей силы пиная ногой попавшуюся на дороге смятую пластиковую бутылку.

Мы присели на брёвна, сложенные у дороги. Скалли замерла напротив, положив морду мне на колени.

Дед что-то чертил своей палкой на песке, создавая причудливый узор из переплетённых кружков.

– Всё очень сложно. И часто несправедливо.

– Как-то не очень обнадёживает.

– Ты, главное, верь, что всё можно изменить.

В ответ я лишь горько усмехнулся. Мне казалось: дед вообще ничего не понимает или издевается.

– Как? Как изменить? Подскажи. Ну, ты же жизнь прожил.